Сверхъестественное: И прошел год. Поцелуй койота. Ночной кошмар - стр. 73

Вернувшись в мотель, Сэм открыл две бутылки пива. Одну протянул Прюденс и заколебался:

– Тебе хоть двадцать один есть? Не хочу сесть за растление несовершеннолетней.

– Давно уже. Но за заботу спасибо, – Прюденс взяла предложенную бутылку и прошлась по номеру. – Милое местечко. Помню, когда-то здесь было сплошное поле – ни парковки, ни затюханного мотеля.

– Да ну? – Сэм зашел сзади и запустил руку ей под рубашку.

Прюденс развернулась и заглянула Сэму в глаза:

– Ты должен кое-что обо мне знать.

– И что же?

– Я опытнее, чем кажусь с виду, – улыбнулась она и принялась раздеваться.

Сэм снял одежду и упал на кровать, и Прюденс набросилась на него с жадными поцелуями. Сэм уложил ее на себя:

– А что с твоей рукой?

– Недоразумение вышло. Я пожадничала, ухватила кое-что до того, как оно стало моим. Час терпеть – век жить, а я все время об этом забываю.

– А у меня проблемы с терпением прямо сейчас, – Сэм выгнулся под ней.

Он потянулся выключить свет и заметил маленький блокнот, аккуратно подсунутый под лампу в виде Пола Ревира. Надпись на обложке гласила: «СТАРАЯ КОЛОНИАЛЬНАЯ ГОСТИНИЦА, осн. 1919».

– Так ты говорила, что помнишь это место, когда здесь еще было поле? – небрежно переспросил он.

Прюденс покусывала его ухо.

– Ну да, а что? – она оседлала Сэма. – Ты мне напоминаешь жеребца, который у меня когда-то был.

– Так не тормози, – ответил он.

Через некоторое время Сэм поднялся и натянул джинсы.

– Ты куда собрался? А я надеялась на продолжение, – Прюденс похлопала по кровати.

– Просто ищу кое-что, что тебе точно понравится, – отозвался Сэм, роясь в сумке. – Ага.

Когда он развернулся, в его руках был обрез.

Прюденс вскинула голову:

– Ну и ладно, – она снова опустилась на подушки. – Второй раз за сегодня, подумаешь. И когда уже вы, ребята, сообразите, что меня нельзя убить… Не так, во всяком случае.

– Что ты такое? – Сэм подошел ближе. – Перевертыш? Вервольф? Что?

Не обращая внимания на ружье, Прюденс слезла с постели и потянулась к футболке:

– Я ведьма, осел. Старая к тому же. Но мне все еще иногда нужно проветриться и погулять: лето было тяжелым.

Когда она натягивала джинсы, в спину ей полетел моток веревки. Сэм стоял неподалеку и все еще целился:

– Сядь и свяжи ноги.

– Ты и вправду думаешь, что так меня можно удержать? – спросила она через плечо.

– А ты взгляни поближе.

Прюденс взяла веревку и заметила вплетенные между волокнами травы и втертую в нити пахучую пасту.

– Считай, это мое личное Лассо Правды[90].

Прюденс машинально села на стул и привязала свои ноги к его ножкам:

– Что ты будешь со мной делать, Сэм? Знаешь, я бы позволила тебе связать меня, если б…

– Кончай трепаться. Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать. Поняла?

Отставив в сторону обрез, он как мог крепко затянул веревку на ее тонких запястьях. Потом направился в ванную. В трубах зашумело, и послышался звук льющейся в ванну воды. Вернувшись в комнату, Сэм схватил еще один стул, сел на него верхом, скрестив на спинке руки, опустил на них подбородок и впился в Прюденс взглядом:

– Ну, начнем игру «Что, черт возьми, творят ведьмы», ага? Первый вопрос: зачем вы воскрешаете трупы? Где они?

Прюденс улыбнулась, сверкнув маленькими жемчужными зубками:

– Игра? Люблю игры. Только играть надо по правилам: один вопрос зараз. Но я, пожалуй, на оба отвечу. Не твое собачье дело. И отвали.