Сверх отпущенного срока - стр. 26

На кухне появилась Лика. На сей раз на ней была полосатая рубашка Карновича.

– Я очень волнуюсь, – вздохнула она, – Вадима Петровича нет уже двадцать минут.

– Ребята, а почему бы вам не пожениться? – не то спросил, не то предложил Дальский. – Из вас бы получилась идеальная супружеская пара.

Лика смутилась и вернулась в спальню.

Алексей набрал номер сотового Карновича.

– Ты где?

– Поднимаюсь по лестнице… Уже у двери стою…

– А почему бы тебе не жениться на Лике?

Дверь распахнулась, вошел Вадим, в одной руке держа пакеты с провизией, второй прижимая к уху мобильник. Так и прошествовал на кухню, продолжая говорить в телефон, хотя видел, что Дальский вот он, сидит за столом, потягивая пивцо.

– Старик, я же старше ее на тридцать два года.

Наконец режиссер отключил аппарат, положил его на стол и посмотрел на Алексея так, словно именно сейчас ему пришла в голову гениальная мысль.

– А в самом деле, почему нет? Но с другой стороны, когда мне будет всего-навсего восемьдесят два, Лике стукнет уже пятьдесят…

Дальский стоял возле репертуарной тумбы и просто наслаждался солнцем, подставляя ему лицо.

Полчаса назад он отдал заявление с просьбой о творческом отпуске за свой счет. Его тут же подписал директор театра Долгополов, сказав при этом, что с возвращением можно не спешить, ведь такой талантливый актер, как Алексей Дальский, наверняка сумеет хорошо устроиться в жизни. Алексей хотел сказать, что уже устроился, но не успел: в тот момент ему позвонил Герман Владимирович и спросил, где они могут сейчас увидеться. Дальский ответил негромко, что будет ждать у театра. И уже около получаса стоял, ожидая посланный за ним автомобиль.

Мимо прошла Виктория Соснина. Актриса мимоходом кивнула, но именно этот кивок свысока почему-то задел Алексея.

– Вика! – крикнул он вслед девушке.

Та остановилась, и Дальский шагнул к ней.

– Я, вероятно, уйду из театра, – произнес, улыбаясь.

– Очень жаль, – без всякого сожаления произнесла Соснина. – Вы замечательный партнер. Сестра сказала, что вы были самым талантливым на курсе.

– Как она?

– Уже год как вдова.

Дальский кивнул, показывая, что знает об этом.

– Вероника хочет вернуться в профессию, но не в театр, – продолжала Виктория. – Я обещала ей поговорить с продюсерами, думаю, что получится помочь. А вы бы зашли к ней… Она помнит вас и все время интересуется, как вы.

В кармане Дальского снова затренькал мобильник.

– Я стою за углом, – услышал Алексей в трубке. – Не говори сейчас вслух ничего, когда распростишься с Викой, тогда и подходи.

Герман Владимирович приехал на другом автомобиле, причем за рулем сидел не сам, а водитель. Перед лимузином и позади него стояли два одинаковых черных внедорожника с тонированными стеклами. Дальский приблизился к роскошному автомобилю и заметил, что за ним с другой стороны улицы наблюдает обалдевший от увиденного директор театра Долгополов.

Не успел Алексей опуститься на сиденье, как между пассажирским диваном и передним отсеком начала подниматься непрозрачная ширма из темного стекла.

– Как эта машина называется? – поинтересовался Дальский.

– «Бентли». Бронированный, кстати. Нам надо быть осторожнее. Отныне ты – Максим Михайлович, и никто, включая охрану и водителей, не должен сомневаться в этом. Когда мчались за тобой, я сказал шоферу, что хозяин ждет нас возле театра. Но Сережу удивило не то, что Потапов оказался здесь без охраны, а то, что ты без очков. На-ка вот, нацепи и носи, не снимая.