Свенельд. Зов валькирий - стр. 38

Полтора месяца спустя после отъезда из Хольмгарда обоз сборщиков дани приближался к сердцу Мереланда – Мерямаа, как ее называли сами жители.

– Сегодня к вечеру будем в Бьюрланде, – сказал Свенельд в затылок младшего брата утром.

Из-под вотолы только затылок и торчал, да и тот укутанный в шерстяной худ. Разбудил Свенельда легкий шум у очага – сторож подбрасывал дров. Боргар, старший над дружиной, Свенельд, Велерад и двое других десятских – рус Гунни и свей Тьяльвар – занимали лучшие места на широкой лежанке, возле очага. Отроки по очереди всю ночь поддерживали огонь. Очаг не печь – как огонь угас, так он и остыл. Но в погостах вместо печей были устроены очаги, по северному обычаю поднятые над полом, в земляном коробе, обложенном по сторонам деревом, а сверху камнем. Главное, чтобы местные смерды запасли по-настоящему сухие дрова, иначе от дыма невозможно будет находиться в доме и тем более в нем спать; при сухих же дровах, умело сложенных, огонь горел почти без дыма, освещая широкое помещение с лежанками в два яруса с обеих сторон, и довольно быстро прогревал воздух. Над очагом вешали большой котел или жарили на вертелах подстреленную по дороге дичь: в печи на такую толпу каши не сваришь. В эти края по зимам ходила немалая дружина – человек по сто, а дать пристанище такому числу людей, лошадей, саней и разных товаров ни одна словенская или меренская весь была не способна. Поэтому еще при Тородде, который приходился Олаву дедом и первым обложил мерен постоянной данью, вдоль пути объезда были выстроены особые дворы-погосты. Весь год они стояли пустыми и были обитаемы лишь несколько дней, но здесь можно было обогреться, приготовить еду и поспать в тепле и безопасности. И один из главных страхов всякого участника объезда был – дойти вечером до конца перехода и обнаружить погост сгоревшим… А случалось, что и медведь, выломав дверь и натащив веток, с осени заваливался в спячку в углу, и тогда между людьми и зверем происходил настоящий бой за пристанище.

– Уже вставать? – пробурчал Велерад сквозь дрему.

– Да нет! Спи еще. Я говорю, сегодня в Бьюрланде будем к вечеру – сразу велю баню топить. А то завшивеешь тут совсем.

– Отогреемся… – пробормотал Велерад и натянул на голову сбившийся за ночь плащ, которым укрывался поверх кожуха. – Бобры, поди, уже пляшут от радости…

Хоть огонь и поддерживали всю ночь, а в доме, промороженном за зиму, жарко вовсе не было. Но и такой отдых казался счастьем усталым людям, вынужденным весь день сидеть в седле или идти рядом с санями – по снегу, по льду, снабдив обувь ледоходными шипами, чтобы не скользить там, где ветра сдули снег с поверхности рек.

Под началом Боргара находилось три десятка хирдманов и почти столько же словен, нанятых в конюхи и обозные. Еще десятка три составляли купцы со своими людьми – варяги и словене. Везли немало разных товаров: оловянные, медные, бронзовые слитки, хорошее железо из Свеаланда, изделия хольмгардских кузнецов – топоры, ножи, серпы, сошники, наконечники копий, льняное полотно из Хольмгарда и тонкие шерстяные ткани заморской работы. Сначала обоз двигался по реке Мсте, где жили словене, – от погоста к погосту, от одной волости до другой. За день проходили верст по тридцать, если везло с погодой. Заметив обоз на реке, старейшины волости и посылали в погост условленное количество припасов – зерна, рыбы, мяса. Сена для лошадей и дрова для очага полагалось с лета запасти и оставить поблизости. Потом собирались туда и сами. Варяги расспрашивали, хорош ли был урожай, как водится скотина, не случилось ли каких бед, сколько сыграли свадеб и как изменилось число «дымов». Оставляли часть привезенного товара, но с собой пока ничего не брали: возвращаться предстояло тоже через Мсту, так не везти же все добро туда и обратно. В иных местах кто-то из купцов оставался торговать, в ожидании пока обоз пойдет назад и подберет, поэтому ближе к Мерямаа число саней несколько уменьшилось.