Свенельд. Зов валькирий - стр. 18
– Спи, – тоном законного мужа и господина велел он Витиславе.
Хотя чувствовал себя скорее как тот, кто нежданно-негаданно стал отцом.
– И ты спий, – долетел ответ, произнесенный голосом, похожим на нежный звон серебряных подвесок. – Добра ночь.
Свен закрыл глаза. От выпитого меда слегка шумело в голове. Не забыть про меч под боком, внушал он себе, чтоб самому не порезаться.
Вот и кончился один из самых важных дней в его жизни. Ни в семье, ни в дружине Свена не считали большим мудрецом – первое место всегда и во всем принадлежало Годреду, – но он не был склонен относиться к важным вещам легкомысленно. Кажется, с этим делом он дров не наломал. Само собой, в брачную ночь бывают занятия повеселее, чем сказки жене рассказывать. «В «криночки» поиграть», – вспомнилась Годредова насмешка в день приезда. А вот ётун тебе в корму! Свен втайне гордился тем, что способен смотреть на годы вперед. Подумаешь, одна ночь! С кем спать – найдется, этого добра и без женитьбы хватает. А за эту козявку он не просто так пять взрослых девок отдал и священного Перунова коня в придачу. Это мать его будущих детей, что будут правнуками князей и конунгов с обеих сторон.
Можно дать мечу имя в память этой ночи, думал Свенельд, уже в полусне. Страж… Страж Валькирии… Люди не поймут, что за имя такое… А и нечего в чужие дела соваться. Вот детям он, может быть, расскажет об этой ночи, когда подрастут и поумнеют. Важно, чтобы до их рождения будущая мать сама выросла и как следует окрепла, иначе что это будут за дети? Цыплята!
Ну и чтобы она не возненавидела его, как Брюнхильд возненавидела Сигурда за ту ночь с мечом в постели…
Глава 2
– Твоей жене нужен кожух хороший, – сказала Свенельду мать незадолго до йоля.
За два месяца Радонега привыкла, что внезапно и почти без своего участия сделалась свекровью, и уже без улыбки произносила «твоя жена», имея в виду Витяшу. Другая бы попеняла Свенельду – у добрых людей мать сыну жену выбирает, – да он, осляда[9] этакая, привез такую, что лучше по всей земле словенской не сыщешь. «Что мала – так даже лучше, если рассудить: сами вырастим и выучим, как надо, – рассуждала она с мужем. – А то приехала бы этакая куница, как Улька, ломливая вся и неповадливая, наплакались бы с ней».
– Так она же навезла там с собой разного… – Свенельд нахмурился, вспоминая короба и укладки с приданым.
– На серой веверице у ней кожушок. Пока девчонкой бегала, было впору, а по-хорошему приданое собрать ты ей не дал! – Мать усмехнулась. – Да и холодов таких, она говорит, не бывало у них. А тут ее Улька гулять зовет, на санях кататься, а я не пускаю – замерзнет в своем, а в моих утонет. Та-то гуляет, что твоя княгиня, в куницах да в щипаном бобре!
– И нам надо бобра щипаного! – вскинулся Свен. – С чего нам Ульке уступать! Есть у нас, из чего сшить? Или покупать будем?
– Рано ей бобра! – Радонега засмеялась. – С горки кататься – истаскает. И вырастет скоро. Через год-другой, как созреет, вот и пойдет расти! Не поспеешь сорочки шить.
– А ну и что? Истаскает – еще сошьем! А вырастет – надставим. Или я бобров не достану? Сейчас в дань пойду – привезу. Доли моей не хватит – на серебро куплю.
– Не дури! – одернула его мать. – Куда в куницах с горки кататься! И серебро прибереги, тебе еще хозяйство заводить. Лисиц есть полсорочка, ей как раз хватит. А там справим получше, как из этого вырастет.