Свечи на ветру - стр. 9

– Поздно, – промолвил Порядок.

Больше он ничего не сказал, сплюнул и побрел один, а Пранас поднял с земли камень и запустил в его сторону. Но камень до Порядка не долетел. Тогда Пранас нагнулся, снова взял камень и снова швырнул его в нашего полицейского, но камень опять шлепнулся в песок.

Бабушка хорошо знала отца Тересе, покойного дедушку Пранаса, рыбака Вацлаваса. Бабушка только у него покупала на Пасху рыбу. О старике Вацлавасе по местечку ходили всякие слухи, поговаривали, будто он колдун, будто голыми руками налимов ловит: нырнет на дно и хвать рыбу за бок, будто умеет спичкой воду зажигать. Какая разница, кто он такой, защищала его бабушка, пусть будет трижды колдун, его рыба самая вкусная! У другого купишь, так обязательно что-нибудь у нее в брюхе найдешь: то фитиль от керосиновой лампы, то дратву, то червя на крючке… После смерти Вацлаваса бабушка редко у кого брала рыбу.

Погиб старик Вацлавас так же странно, как и жил. Никто толком не знал, что с ним случилось. Кто-то якобы слышал на берегу его последние слова: «Пора и мне самому рыбой стать».

– Здравствуйте, – почтительно поздоровалась с бабушкой тетка Тересе.

– Здравствуй, – сказала бабушка, смахивая с лица прилипший пух. – Даниил, тебе нечего тут делать.

– Я на солнышке погреюсь, – попросил я.

– В другой раз погреешься, – пробурчала бабушка. – На твой век солнышка хватит.

Гневить ее было опасно. Пока она смахивала с лица всех нас кормивший пух, я юркнул за колодец и притаился. Отсюда мне было хорошо видно печальное лицо Тересе.

– У меня к вам просьба, – тихо сказала Тересе, и я насторожился.

– Проси, – разрешила бабушка. Я не видел ее лица, да у меня и не было ни малейшего желания его увидеть. Я, слава богу, на него насмотрелся – ничего доброго оно мне не сулило.

– Вы, кажется, едете с внуком в город? – Тересе умела говорить по-нашему.

– Да.

Ветер доносил до меня голос бабушки и пушинки. Он уносил их куда-то вверх, к облакам и птицам, которых никому – ни бабушке, ни самому дьяволу – не удастся ощипать.

– В тюрьму?

– Да.

– Ихние камеры, оказывается, рядом. – Тетка Тересе заложила за спину руки, чтобы бабушка не видела, как они дрожат. – Вот я и подумала, раз в город едете, может, не откажетесь… посылочку…

– Я бы ему не посылочку послала, – вспылила бабушка. – Оставил тебя брюхатую, а сам себе отдыхает.

– Не отдыхают они там, – робко заступилась за мужа тетка Тересе. – Сами посудите, какой за решеткой отдых?

– Отдых! – воскликнула бабушка с такой силой, что на помощь прибежал наш петух, застыл рядом и впился в нее сизым и плутоватым оком. – Кто работает, тот за решеткой не сидит. Ты сидишь? Я сижу? Бездельники! Уж если их матери ничему не научили, то тюрьмы и подавно не научат.

Тетка Тересе стояла растерянная. Из-под ситцевого платья выпирал живот. Казалось, она спрятала там большой кочан капусты. Ветер трепал ее рыжие, выгоревшие на солнце волосы.

– Может, все-таки не откажете в любезности? – с отчаянием повторила Тересе и откинула со лба упавшую рыжую прядку.

– Только знай: свинины я не повезу!

– Я и не положу, – заверила тетка Тересе. – Можете быть спокойны.

– Я Даниила пришлю, – сказала бабушка.

– Премного благодарна, – встрепенулась Тересе. – Может, вам постирать чего… или полы помыть…

– Я, слава богу, сама пока и мою и стираю, – застрекотала бабушка. – Ты лучше постарайся девку родить… Девки по тюрьмам не сидят… Девки старуху мать на решетку не променяют… Будь они трижды прокляты, наши сыновья!