Свадебный переполох - стр. 29
– У вас есть преимущество передо мной, сэр. Кажется, вы хорошо знакомы с моим женихом и с моим дядей. Но я не могу припомнить, чтобы мы с вами были представлены друг другу.
– Да, запутанная ситуация…
«Герцог» не пояснил, что имел в виду, и девушка нахмурилась, чувствуя, что он играет с ней.
– Кажется, вы ведете себя не слишком по-герцогски, сэр.
– Сочту это за комплимент. Но я понимаю ваш скептицизм. Видите ли, никто не предполагал, что я стану герцогом, так что неудивительно, что я не слишком подхожу для этой роли. Я всегда был всего лишь вторым сыном – запасным и к тому же совершенно бесполезным для семьи во всех прочих отношениях. Всю свою жизнь я только и делал, что играл, пил, кутил и бросал тень на наше доброе имя. Всего лишь три месяца назад мой брат весьма неосмотрительно расстался с жизнью, предоставив мне право выплачивать все оставленные им долги. И сейчас, смею заметить, для нашей семьи настали тяжелые времена.
Аннабел не знала, что ответить. Его слова о покойном брате показались ей злыми, а отношение к собственному титулу – неожиданно пренебрежительным. А вот Бернард был очень добр к своим сестрам. И он очень серьезно относился к своим обязанностям графа.
– Да, теперь я стал герцогом, – продолжал собеседник, – но вы извлечете не много пользы, если захотите моего совета насчет того, какой должна быть истинная графиня.
– Это не имеет для меня никакого значения, – заявила Аннабел. – Я вовсе не собираюсь спрашивать у вас советов. Зачем они мне?
– По-моему, вам они и не нужны. Истинные графини крайне скучны, и мне ненавистна даже мысль о том, что вы станете одной из них. Однако боюсь, что это неизбежно. Видите ли, я отлично знаю Рамми, а также его мать и сестер. Поэтому могу с уверенностью заявить, что вы не останетесь прежней. Они захотят изменить вас, превратить в ту женщину, которую пожелают видеть. Они заставят вас одеваться по-другому, изменить ваши движения, ваш голос…
– Что не так с моим голосом? – перебила девушка. И тут же смутилась, сообразив, что слово «моим» у нее превратилось в «ма-аим», а «голосом» – в «голса-ам». Увы, даже после уроков дикции она продолжала растягивать гласные, особенно когда была раздосадована.
– Милая девочка, нет нужды так сокрушаться, – сказал Кристиан. – С вашим голосом все в порядке. У вас прекрасный голос, великолепный!
Он просто смеялся над ней! Иначе и быть не могло. Ее приобретенное за восемнадцать лет жизни на задворках Миссисипи произношение было ужасно грубым и ничего прекрасного и великолепного в нем не было.
– К несчастью, – продолжал он, – уроки дикции станут частью вашей ежедневной жизни.
Аннабел ни за что не призналась бы, что они уже стали частью ее жизни, причем именно по требованию Бернарда.
А собеседник вновь заговорил:
– Поверьте, у вас шикарный голос – он как теплый мед, льющийся на горячий хлеб. Не позволяйте им изменить его, не позволяйте им изменить вас.
Аннабел взглянула на него с недоумением, сбитая с толку неожиданной жесткостью, вдруг прорезавшейся в его голосе. В тусклом свете коридора его глаза сверкали серебром, и казалось, он видел ее насквозь, видел ту самую девчонку, которая летом всегда ходила босая лишь потому, что не могла купить себе обувь. Причем он смотрел на нее так, как будто та девчонка ему нравилась.