Свадебные Дары Дракона - стр. 28
Причём он больше не держал меня и даже находился не рядом с кроватью. Но порадоваться этому факту не успела. Черноволосый незнакомец наклонился к моему лицу и рукой ухватился за подбородок, вынуждая меня смотреть на него и не дёргаться. Прежде, чем в голове произошёл взрыв, я отметила, что пальцы у мужчины были словно раскалённая лава.
– Не сопротивляйся, – сквозь марево огненно-красной боли донёсся до меня ледяной приказ. – И тогда, возможно, выживешь.
Он явно иронизировал и дразнил, распаляя во мне злость и чувство сопротивления.
«Не дождётесь!» – крикнула я, но вышел только булькающий хрип.
Не умру, не сдамся и отомщу!
Почему-то мне чудились большие зелёные глаза с вертикальным зрачком. Казалось, что кроме этих глаз больше нет ничего. Они завораживали, гипнотизировали и в то же время пугали. Пугали, но при этом… Я не знала, как это объяснить, но чувствовала, что могу заставить их исчезнуть. Могу, вот только…
Когда я закричала в первый раз – не знаю, но когда моё тело начало хрустеть и извиваться, запомнила хорошо. Потому что меня словно разделило на две части. Была та, что захлёбывалась болью, и та, что должна была возродиться.
Анализировать происходящее не получалось. Всё, чего мне хотелось – это прекратить агонию.
– Окно! – послышалось словно бы издалека.
А в следующий момент мне почудилось, что я лечу. Нет, не я… Тот, кто держал моё тело на своих руках.
Я думала, боль не отпустит, не даст трезво мыслить, а оказалось, что и боль можно отодвинуть на второй план. Моё сердце забилось с утроенной силой, как будто из последних сил, и я вцепилась в землю, куда меня бросил черноволосый.
Я не могла контролировать то, что происходило с моим организмом. Да если бы и могла, не стала это останавливать. Потому что вдруг мне показалось это правильным, словно бы мама на ушко шепнула, что так и должно быть.
И я расслабилась. Расслабилась, насколько смогла, перестав сжиматься тугой пружиной.
На что похож оборот? На рождение. Когда человек приходит в мир, всё происходит с кровью и болью. Так и сейчас я знала, что моё тело обрело другую оболочку, пожертвовав кровью и наградив болью.
Она не длилась долго. А может, я просто приноровилась не замечать её. Куда сильнее меня смущало то, что происходило с моим восприятием и самим телом.
Теперь я слишком остро ощущала запахи. Это возникло внезапно, как налетевший ураган, ошеломительно и обескураживающе. Запах специй, вспотевших тел, вяленого мяса, старости, гниющей картошки и мокрой псины… А ещё – тлеющих углей, вот-вот обещающих стать огромным пламенем. И тонкий мускусный аромат с чем-то очень приятным, притягательным, чему я никак не могла дать название, и аромат далёкого бескрайнего моря. Причём последнего было больше всего.
Неужели морем пахла я?
Солёным, волнующим, дразнящим и таким родным… Так пахла мама!
Откуда я это знала? Знала, и всё. Мама пахла морем, спокойным и нежным, с ласкающими брег волнами и мелькающими на дне ракушками и камнями.
А мой запах был острее, он напоминал разгневанное море. Разбушевавшееся, готовое в любую секунду обрушиться и на корабли в его водах, и на скалы.
Ассоциируя себя с морем, я постепенно успокаивалась. И даже отчасти перестала нервничать оттого, что всё вокруг теперь казалось гораздо мельче, чем раньше. Я явно прибавила в росте и массе. И у меня была морда… А ещё лапы, на которых эта самая морда покоилась.