Свадьба. В плену любви - стр. 5
А вот пять лет назад все изменилось. Если судить по этим снимкам, Ася жила просто прекрасно. Много друзей. Даже вон Гриша в армейской форме. Вот уж удивил.
Ремезов, сука.
Как он вообще на ее орбите оказался? Последнее, что я о нем слышал, что он умотал заграницу учиться. Вернулся, да еще попал в круг общения Аси, а иначе как вообще эти двое встретились? До сих пор зубы сводит от того, как она к нему рвалась, бежала, звала. Ревность темным чудищем грудь рвала на части, пока шел за ней. Думал, придушу!
Если рвалась к нему, так чего так легко передо мной ноги раздвинула? Плохо трахается Андрюшка? Вот на этой фотке он особенно бесит, и совсем не потому, что обнимает Асю, словно она ему принадлежит. Гуляй, Вася, — случайно роняю рамку с фотографией.
— Демьян! Ты что творишь?!
— На краю стояла. Задел случайно.
Ася хватает веник и садится на корточки, поднимая рамку и убирая осколки. Все еще в свадебном платье, с растекшейся тушью. Сажусь рядом.
— Давай, помогу.
— Да ты уже помог, — дергает рамку на себя, но я не отдаю. — Не отмоешься теперь.
— И что это значит? — дергаю сильнее, и Ася вскрикивает. На пальце кровь. Она машинально обтирает об свое белое платье. Дурында. — Ну, и отлично, теперь его придется выкинуть. Мне оно, кстати, не нравится.
— А мне нравится.
— Не твой стиль.
— А какой мой, а? Простыня и твоя сперма коркой? — трясет пальцем, но я хватаю руку и палец в рот беру, ощущая соленый вкус крови. Знакомой дико.
— Тоже мне, Эдвард Каллен, отдай, — отпускаю, рву ее платье и обворачиваю палец. — Поехали, я уже не могу тут находиться.
— А куда, хочу спросить?
— А куда вы там с Ремезовым планировали?
— Мы планировали сесть в самолет, а ты, мало того, что опять лишил меня мечты, так еще и опозорил меня.
— Я тебя не насиловал.
— Ты мог хотя бы закрыть дверь. Это не смешно, — кричит она, когда ржу, запрокинув голову. — Уезжай, я тут останусь.
— Ну, уж нет. Сегодня ты едешь со мной.
— Если ты рассчитываешь на брачную ночь, то спрячь своего питона. Брак у нас фиктивный.
— Да я понял, понял, но уедем мы, все равно, вместе, как положено молодоженам. Или мне как гостям объяснить? За шампанским поехал?
Она кусает губу в задумчивости.
— Ладно, жди тут, возьму сумку.
Сесть в самолет. Лишил мечты. Неужели Ремезов за пять лет так и не свозил ее на море? Вот же жмот. А отец? Не отпускал свою жертву заграницу? Да даже в Сочи уже можно было смотаться.
Двигаюсь к выходу, когда замечаю мать Аси. Она выглядит лучше, чем пять лет назад. Прическа другая, макияж, одежда. Если присмотреться, то можно примерно понять, как будет смотреться Ася лет через двадцать.
— Галина Михайловна, Ася говорила что-то… О том?
— Ни разу, — вздыхает женщина, смотря на то, как ее муж общается с гостями. — Я много раз хотела с ней поговорить, но она все отмахивалась, говорила, что забыла. А сегодня я поняла, что… Да и ты…
— И я.
— Ася всегда была самой сильной. Она, знаешь, родилась с гипоксией, думали, не выживет, а нет, выкарабкалась, всегда за жизнь цеплялась. Не обижай ее.
— Мне кажется, она и не даст себя обидеть.
— Это да. Но последний год она готовила диплом. Что-то связанное с жертвами насилия. Свадьба отвлекла ее, конечно, но думаю, теперь она вернется к своим поискам.
— Поискам? Чего?
— Его. Она со мной не говорила на эту тему, но я слышала кое-что…