Свадьба с чужим женихом - стр. 31
В комнате находились несколько мужчин, все пребывали в возбужденном состоянии. Сенатор Урюпин размахивал руками и что-то доказывал двум деловым мужчинам лет сорока в строгих костюмах. Мужики были очень холеными, но стояли с кислыми физиономиями, не совсем соответствующими облику успешных людей. Может, они на самом деле и не успешные? Верещагин-старший орал на юриста компании. Я знала, что это юрист – Борис Петрович предоставил мне его фотографию для ознакомления. Юрист явно чувствовал себя неуютно. Всем своим обликом изображал… раскаяние.
– Фрейлейн Полина! – вдруг раздался крик из угла помещения.
Туда мой взгляд еще не падал, и я не успела заметить сидевшего в углу человека. В любом случае его от меня закрывали Урюпин, Верещагин и компания. Эти все стояли.
Из угла ко мне бросился знакомый швейцарец, адвокат Мирослав Кюнце. Он работает в другой адвокатской конторе, но наша фирма сотрудничает с его, в основном в сфере оказания детективных услуг на территории России, а также других стран. У них нет детективного подразделения, и они предоставляют только адвокатские услуги. Я несколько раз выступала в роли его переводчика.
Кюнце бросился ко мне из угла так, словно я пришла освободить его из заложников и являюсь его последней надеждой. Хотя, возможно, я на самом деле была его последней надеждой. Только что случилось-то? Что здесь делает Кюнце? Почему Борис Петрович не предупредил меня о его приезде? Или не знал? Кюнце приехал по какому-то другому делу?
– Полина, как я рад вас видеть! – тряс мою руку Кюнце. Он в самом деле был счастлив! Я никогда не видела его в таком состоянии.
Присутствовавшие в комнате мужчины замолчали и повернулись к нам. Игорь стоял в шаге за моей спиной.
– Вы кто? – спросил один из мужчин, перед которыми сенатор Урюпин размахивал руками.
Верещагин соображал быстрее.
– Полиночка, вы можете занять этого швейцарца? – спросил он у меня ласковым тоном на русском языке, которого не знал Кюнце. Никому не стал объяснять, кто я. – Нам на самом деле сейчас не до него. Мы собирались с ним поработать, но никак не получается.
Кюнце переводил взгляд с меня на Верещагина и обратно.
– Что он говорит? – спросил у меня швейцарец.
– Что мне ему сказать? – спросила я прямо у своего несостоявшегося свекра.
– Сводите его к фонтану, – предложил глава юридической службы «Ювелирного дома Верещагиных».
– Вы уверены, что его это удовлетворит? Ему нужно предоставить какое-то объяснение.
«Мне тоже хотелось бы услышать, что тут случилось».
– У нас пропали документы, – сказал Верещагин.
Оба деловых мужика, стоявшие рядом с Урюпиным (тоже юристы?), хотели что-то сказать (выразить недовольство посвящением меня в дело?), но их остановили и сенатор, и Верещагин.
– Полина, скажите ему, что мы не можем сейчас заниматься делами, так как куда-то не туда положили документы. Но мы их обязательно найдем. Объясните ему, что свадьба в России – это большой бардак. Он сам уже мог в этом убедиться. Если получится, напоите его. Пожалуйста.
Я кивнула и повернулась к швейцарцу.
– Пойдемте, немного подышим воздухом. Господам нужно обсудить один важный момент. Они уделят вам внимание немного позже, – сказала я на немецком.
– Но я жду уже несколько дней! – воскликнул Кюнце, сверкая глазами. – Я прилетел в среду! Мне говорили про подготовку к свадьбе, кормили «завтраками», привезли сюда, заявив, что здесь мы сможем наконец решить все вопросы, а оказывается, что меня и тут никто не готов слушать! Это же в их интересах!