Сва - стр. 6
– Крышняк трещит. Не замечаешь – совсем шизанулась?
– Я… не обижаюсь на тебя. Моё знание тебе недоступно. Оно невыносимо. Это знание истины, которой все боятся. Но ничего, кроме смерти, в мире нет и не будет… Не бойся хэша, милый. Не бойся уйти, когда всё надоест. Только так можно хоть немного пожить, пока не услышишь зов. Я услышала.
– Лилиан! – он беспомощно забормотал: – Это ты от отчаяния. Не надо! Ты умная, так много знаешь. Ты другим поможешь…
Он вспомнил о Лави, но услышал в трубке сухой, ломкий смех:
– Бедный, ты ничего-ничего не понял. Даже сейчас. Это тебя Бог пока хранит. Не знаю для чего. Прощай!
В уши горячечным пульсом били гудки, отзывались в мозгу. Бесчувственно застыла рука, с нею срослась раскалённая трубка. Он сидел в тёмной прихожей не в силах пошевелиться, лишь когда за дверью нудно закашлял во сне сосед, смог оторвать от пылающего уха телефон и, словно лунатик, вернуться к себе.
– Такая жуть из неё прёт. Зачем звонила? Проверяла насчёт ломки? Думала опять приманить? На жалость давила? Неужели она верит в Бога? Нет, конечно, это же ведьма… Хотела разузнать про свою знакомую, с которой я сбежал? Постой, значит, она была? Была?! – зазвенело в ушах: – Была… Была, есть. Но где? Теперь её не найти. Для меня она не существует. Существует не для меня.
К утру головная боль превратилась в слабый гул, похожий на привычный городской шум. Теперь, когда отхлынули волны кошмаров, он начал, наконец, понимать, что произошло. Если бы можно было стереть свою недавнюю жизнь, вычеркнуть из неё всех встреченных уродов. И даже бывших фрэндов не вспоминать. Хотя нет, были среди них настоящие друзья. И совсем невозможно было забыть Лави, её отравленную безумием любовь. Жизнь вернулась, ухватилась за ниточку из нескольких слов и поцелуев. А кто спасёт её?
Вмиг ожили золотисто-карие сумерки любимых, горьких глаз. И тут же всплыли, затопили его маленькую комнату и сжавшуюся от боли память события минувших месяцев, с того самого дня, когда он познакомился с московской системой и народом из парадняка.
b. Парадняк
Терял последние листья и остатки тепла дождливый ветреный октябрь. Кое-где на стенах домов предвестием тоскливого ненастья уже появились до тошноты знакомые плакатные лица вождей и плечистые люди, идущие в ногу к непостижимо близкому счастью.
Именно тогда в один из вечеров он столкнулся в метро с бывшим одноклассником, симпатичным балбесом из давно забытых школьных лет. Лицо и фигура длинного тощего парня в потёртых джинсах и жёлтой вельветовой куртке промелькнули в толпе, но показались знакомы. Уже из-за спины донёсся окрик:
– Старик! Не узнаёшь? – с лёгкой усмешкой парень добавил. – Забыл наш десятый класс? Я – Вадик. Помнишь такого?
После рукопожатия они прошли в людском потоке несколько шагов и надолго застыли посередине «Кропоткинской», вспоминая бывших друзей и далёкую, смехотворно наивную прежнюю жизнь.
– Значит, студнем стал, – Вадик резко сменил тему. – А где тусуешься?
– То есть?
– Значит, нигде. Я правильно понял? – покровительственно навис школьный приятель. – Тогда двинули в наш парадняк! Тут рядом. Время есть? Кайфанём ради встречи, я тебя с пиплом познакомлю, с герлухами клёвыми. Не жмись, вижу, что хочешь. Покамали!
На улице Вадик оглядел его и поморщился: