Сва. Небесная птица - стр. 8
Через минуту, прозвучала его команда: «По машинам!». После которой, мы рассаживаемся по кабинам и по готовности, запускаем двигатели. Не взирая на стартовый гул, Устьянцев привычно поднимает руку вверх и обозначив старт, взлетает первым. Следом за командирской машиной, наши тяжело гружёные штурмовики, начинают подруливать к стартовым полосам. Суетливо вздрагивая, своими перкалевыми корпусами, на заснеженных, грунтовых дорожках. Напоминая собой, стаю откормленных и шумных чаек.
После взлёта первых двух троек, я внимательно слежу, за парным разбегом машин, своего ведущего Ильдара Хайруллина и первого ведомого, Насонова Игоря. После чего, вслушиваясь в ровный звук двигателя, я подвожу свой биплан к стартовой полосе и по отмашке сигнальщика, перевожу ручку газа вперед, до упора. Надсадно взревев двигателем и напряжённо подрагивая, моя чайка начинает разбег. В этот миг, я нажимаю на кнопку, авиационного хронометра, который начинает отсчёт полётного времени. На шестнадцатой секунде форсажа, происходит привычный, бодрый отрыв. Я поднимаюсь выше и нагнав эскадрилью, занимаю место в полётной тройке, а полковой аэродром, исчезает в сумерках. Вместе с тёмной дымкой от печных труб, над станицей Снежной.
На высоте, во мне рождается чувство величественной свободы, а сердце начинает радостно стучать! Потому что в эти минуты, в небе занимается алый рассвет, расцвечивая облака и наши штурмовики, игриво-рыжими красками, неописуемой красоты! Насладившись зрелищем, я концентрирую внимание на полётном задании и с удивлением замечаю, что бортовой хронометр, уже отсчитал четыре минуты, полётного времени. Теперь на земле, вслед за небосводом, наступает светлое утро и мне стало заметно, как на фоне заснеженной степи, петляет замёрзший Миус, исчезая на западе. Там, где сейчас идут, освободительные бои.
Перед линией фронта, Устьянцев поднимает эскадрилью выше и ведёт штурмовики, эшелоном прорыва. Где я не останавливаюсь, а предупредительно помахав, рукой Насонову, поднимаюсь выше. Когда стрелка высотометра, достигает трёх тысяч восьмисот метров, я перевожу чайку в горизонтальный полёт. Теперь через облачные просветы, мне как на ладони видны, наши штурмовые тройки. Пошла девятая минут полёта, когда я занял удалённое положение слева от нашей эскадрильи. После чего, сквозь начинающий мутнеть, плексиглас козырька, я начинаю вглядываться в окружающее пространство, в поисках, вероятного противника.
Моё прикрытие, жизненно необходимо. Из за того, что наши тяжело гружёные штурмовики, сейчас неуклюжи и совершенно беззащитны. Ведь на подвесках каждой машины, размещено по восемь реактивных снарядов, суммарным весом, свыше двухсот тридцати килограмм. Так что, при беглом подсчёте, становится понятно, что совокупной мощности нашего вооружения, достаточно для уничтожения, полста транспортёров и экипажей, мотоциклетного сопровождения.
Вражеские зенитки молчат, поэтому над линией фронта, эскадрилья проходит без потерь. Нам повезло. Потому что, началась передислокация, отдельных дивизий, Группы армий Юг. Под командованием Генерала-фельдмаршала Эриха фон Манштейна, готовящегося к наступлению. Рассвело окончательно и в белесой, заснеженной степи, мне стали отчётливо видны дороги, хутора и селения. Я сверил курс. Моспино осталось позади и теперь, мы летели над Кампиусом. Как вдруг, со стороны Сталино, на приделе видимости, я замечаю противника. Непроизвольный возглас досады, срывается с моих губ: «Вот гады! Нападают, радируя о нас, своему командованию!».