Суженый смерти - стр. 31

– Семеныч, сколько тебе лет? Я, если честно, очень боялся, вернувшись сюда уже тебя не встретить.

– Семьдесят пять мне. А ты изменился, Саша. Повзрослел – то понятно, но и каким-то более живым стал.

– По поведению? – не понял Свечкин.

– Нет. Лицо нервное, эмоциональное, быстрое, что ли. Правильно говорят, наша жизнь отпечатки накладывает на внешности.

– А ты стал философом. Семьдесят пять. Мне казалось, больше. Наверное, потому, что я совсем пацаном был.

– Наверное. Где остановился?

– В гостинице. Сунулся в отчий дом, а дядя там уже не живет. Наверное, с отцом теперь… – Свечкин вздохнул. – Иногда даже жалею, что не пью. Может, легче бы стало? Хотя, как вспомню, что водка с людьми делает, так желание напиться пропадает сразу.

– И не пей, Саша. Я видел, как хорошие бойцы на стакан садились. Лучше совсем не родиться, чем обгаженным в подворотне лежать. Дядя твой пропал без вести. Через три года после твоего отъезда. Говорят, он квартиру на водку променял, на десять ящиков, что ли? В общем, его видели потом на районе пару раз в течение месяца, а потом зима. Может, замерз, а может и жив сейчас, да только возвращаться некуда.

– Все возможно. Вот страна у нас! Я же владелец квартиры получается, и дядя никак не мог ее продать без моего согласия…

– Если ты жив…

– Чего?

– Если ты жив, говорю, – Семеныч сказал громче. – Одного моего знакомого родные дети так подкололи, как чужого дядю не опрокидывают. Для начала, сбивает человека машина, темный переулок, никого в свидетелях. Думают, насмерть, зачем-то отвозят на кладбище, и там выкидывают. Человек приходит в себя, документов и сотового с собой нет, травма головного мозга, амнезия. Поменяв десяток казенных учреждений, он оказывается в специализированной лечебнице, где ему восстанавливают память. Так проходит почти два года. В конце концов, когда он вспомнил свое имя, и через какой-то благотворительный фонд связался с детьми, оказалось, ребятишки родного отца уже успели похоронить, а квартиру продать. Даже место на кладбище было с его фотографией. Если бы не телевизионщики с общественностью, так и остался бы он на улице. Черные риэлторы, по-моему, так их называют, постарались.

– Понятно, значит и я уже несколько лет чист перед государством. Слушай, а можешь Арсения попросить пробить меня через их базу?

– Уже. Твоя могила где-то под Ханкалой.

– Но мне же дали документы на выезд!

– Значит, свидетельство о смерти делали задним числом, когда твой дядя продавал квартиру.

– Неужели никто не нашел данных, что Александр Свечкин покинул пределы РФ в 2001-м?

– Россия, – развел руками Семеныч. – Чего хочешь? Да и кому искать? Дядя знал, где ты, а я поверил базе данных МВД. Вот и все. Кто-то оценил твою двушку в центре города, задаром купил ее у дяди-алкоголика, дал кому-то на лапу пару тысяч евро за неточную запись в базу данных, может, еще кого подмазал, потом сделал ремонт и продал втридорога. Вот и все. Это рутина для таких мошенников.

– Ну да. Что ж, я доказывать ничего не буду, это даже удобнее. Все равно я простился со старой жизнью.

– Что делать будешь? – Семеныч отставил чашку с кофе.

– Смотри, какая беда. Есть деньги, я хочу купить здесь квартиру или дом. Купить без паспорта я не могу, соответственно нужны документы.

– А паспорт не дают без прописки. Так?