Суженая для тирана - стр. 2
Плевать. Я быстро подошел к воротам, открыл калитку и вышел за пределы двора. Капли дождя попали мне в глаза, и я потер кулаками веки. Я ничего не видел. Точнее никого. Обернулся. И только тогда заметил черное пятно. Не пятно. А человек, точнее девушка, которая куталась в черную толстовку. Но голову был накинут капюшон, но я видел ее темные пряди, которые намокли из—за дождя.
Нахмурился. Мне совсем это не нравилось. Совсем. Чувствовал, что здесь что—то не так. Сделал шаг к ней. А девчонка даже не пошевелилась, словно не заметила меня. Может, была в отключке?
Я присел перед ней на корточки и дотронулся до бледного лица.
А девчонка была симпатичная, только измученная и через чур бледная. Она не отреагировала на мое прикосновение. Быстро провел пальцем по ледяной шее, нащупал пульс. Живая. Но девчонка явно не спала. Здесь что—то похуже. Поднял голову и увидел Нину Петровну, которая стояла на крыльце. Перевел взгляд на девушку.
Я — не мать Тереза. Я не помогаю просто так. Но могу ли я оставить ее здесь? Оставить умирать?
Решение было принято быстро. Покачал головой и выругался себе под нос. Поднял девочку на руки и понес в дом. Она была очень худой. И оттого была слишком легкой. Но мне плевать. Сегодня я вижу ее в первый и последний раз.
Пусть согреется. Я вызову для нее скорую. И все. Пусть затем катится из моего дома.
Надеюсь, что я не пожалею, что впервые наступил себе на горло.
Нина Петровна тут же включила режим «мамочки», помогла мне уложить девушку на диван, подложив ей под голову мягкую подушку. Я же отошел к окну и вновь стал гипнотизировать грозовые тучи, будто они могли дать мне ответ: какого черта происходит?
— Кошмар, — причитала женщина, прислоняя ладонь к лбу незнакомки, — она ледяная… Вся насквозь промокла! Мы должны раздеть ее, вытереть и переодеть в сухое…
Замолчала. Затем начала тяжело вздыхать и охать. Я понимал, что таким образом она привлекала мое внимание. Женщины! Наверное, она единственная из женщин, которую я уважал. И даже обращался к ней на «вы», хотя она просила этого не делать.
Прикрыл глаза. Дыши. Не злись на нее.
— Что? — спросил тихо. Захотелось курить. Почему—то стало так хреново.
— Нужно ее раздеть…
Я обернулся. Нина Петровна смотрела на меня. И ее взгляд был говорящим.
— Нет.
— Но, Тарас…
— Я сказал, нет. Вы сами хотели подобрать ее, вот и разбирайтесь сами. А вообще вызывайте скорую. Пусть забирают ее. Чтобы к вечеру ее здесь не было. Понятно?
— Тарас…
— Я все сказал.
Развернулся и вышел из комнаты. Я понимал, что вел себя, как ублюдок. Но Нина Петровна прекрасно знала, что я не терплю чужаков здесь. Это моя территория. И все тут. Я не успел дойти до своей комнаты, как из гостиной раздался душераздирающий крик. Твою мать.
Я быстро зашагал обратно. Что еще?
Как только я вошел в комнату, то перед моими глазами предстала следующая картина: подкидыш яростно отбивалась, верещала и пыталась ударить Нину Петровну, которая пыталась поймать ладони бунтарки.
— Господи! — воскликнула женщина. Я видел, что она не справляется. Я не понял, как это сделал. Но вот я уже возле них, немного грубо отодвигаю Нину Петровну, а затем быстро перехватываю тонкие ручонки, которые так и норовят расцарапать мою морду. Опустился на диван, обхватил девушку за талию и усадил к себе на колени. А она будто не замечала, что я с ней делал. Продолжала кричать и вырываться. А от ее диких воплей у меня начала болеть голова. Хотелось уже стукнуть ее по голове, чтобы она опять вырубилась. Уж очень громкая девушка.