Суворов. Победитель Европы - стр. 33
Суворов, наводя свои порядки в полку, первым делом чётко расписал, как строятся разного состава караулы, где и в каких случаях должны находиться в строю офицеры, унтер-офицеры, капралы и барабанщики. Он подробно указал, как караулам маршировать, какими командами производить смену караулов, а также «каким образом поступать старшему на карауле офицеру, сержанту, капралу и ефрейтору» в различных случаях.
Случаи могли быть всякие. Караулы были для особ столь высоких, что устав и правила им были не писаны. При первом выставлении караула к знатной особе, писал Суворов, его начальник должен точно узнать у адъютанта высокой особы или его самого, в каких случаях и перед кем выстраивать солдат во фронт для оказания почестей.
Как и сегодня, высокое начальство считало солдат своими рабами и употребляло, как вздумается. «Бунт» Суворова против этой общераспространённой системы был необыкновенно для его вспыльчивого характера тихим. «Если рядовые, – писал он командирам, – в непристойные их должности работы употреблены будут, об этом той особе, у кого на карауле стоят, учтивым образом представлять и по возвращении в полк о том рапортовать».
Это была не просто покорность господствующей ситуации, а жизненная позиция, раскрытая полковником в главе «О воинском послушании». Желание высокой особы, пусть это будет царедворец или императорский фаворит, было для Суворова равносильно приказу, а дурной приказ он полагал меньшим злом, чем непослушание.
От послушания родится попечительное и непринужденное наблюдение каждого своей должности из его честолюбия в ее совершенстве; а в сём замыкается весь воинский распорядок.
«Вся твёрдость воинского правления, – гласит “Полковое учреждение”, – основана на послушании, которое должно быть содержано свято. Того ради никакой подчинённый пред своим вышним на отдаваемой какой приказ да не дерзает не только спорить или прекословить, но и рассуждать (выделено мной. – Авт.), а особенно его порочить после в каком бы то ни было месте, но только повеленное неукоснительно исполнять».
Итак, «рассуждать» перед командиром Александр Васильевич запрещал. А как же всем известное своеволие Суворова и его хрестоматийная любовь к воинскому «рассуждению» всех чинов, начиная с рядовых солдат? Право на собственное мнение он признавал именно в рамках послушания. Противоречить приказу или обсуждать его запрещалось. Но мнение каждого подчинённого могло быть представлено начальству: «Иное есть представление, которое всюду в пристойное время, какого бы чину кто ни был, пред своим начальником к лучшему и кратко чинить похвально, однако и то чинить с великим рассмотрением, дабы не имело вида какого непослушания». Это первыми должны были иметь в виду караульные, представляющие воинскую часть перед начальством выше полкового.
Вестовые, расставленные на должном расстоянии от караула, должны были возгласом «к ружью!» предупредить часового у фронта и товарищей в караульне о приближении высокой особы. По возгласу часового «караул выходит и становится к ружью поспешно, однако без замешательства». На практике Суворов знал, что особа может «скоро проехать или из переулка выйти», так что всех ружейных приёмов караул выполнить не успеет. Это было им учтено в совете «не торопиться и командовать порядочно: “ступай в ружьё, к ноге, на плечо, на караул”, – сколько командир поспеет». «Особа» должна видеть готовность к отдаче чести и порядок, а не неприличную суету, за которую Суворов требует наказывать.