Сущник - стр. 16

Муж и жена сидели в эосе в беседке, увитой виноградом. Елена почувствовала, что Сергей приоткрылся, и заглянула в его сознание. Муж излучал уверенность.

– Не переживай, – сказал он, – у кибера всё под контролем. Пусть мальчик думает, что он один одинёшенек в своих путешествиях по ковчегу, это на пользу существимости.

– Да, и с представлёнышами кибер хорошо придумал. Думаешь, пора уже начинать морфотренинг?

– Пора. У Маркуса за последний месяц сильно развилось воображение, как бы не упустить момент.

– Что ж, доверимся киберу. А то Степаныч…

– Да, наш Гриб совсем умом тронулся. Нет бы в дабле куролесил, так ведь свой собственный организм алкоголем разрушает.

– Мне кажется… нельзя, конечно, так говорить…

– Думаешь, он хочет умереть? Дед очень долго живёт, и кто знает, какими будем мы на его месте.

– Мы не будем на его месте, Серёжа. Нас же двое. И у нас есть Марчик.

– Да, конечно, милая, – улыбнулся муж, кивнул супруге и подумал о своей работе, о датацентре. На месте беседки с эос-даблом Елены возник зал с высоким куполом, на котором ломко извивались графики и мерцали столбики цифр.

* * *

– Кузя!

– Да, Маркус.

– Ты здесь?

– Я всегда здесь.

– Помнишь, ты вчера рассказывал сказку о домовёнке?

– Я всегда всё помню.

– Расскажи ещё, Кузя!

– Хорошо, если ты пообещаешь рассказать мне завтра то, что увидишь во сне.

– Какой ты вредный, Кузя! Извини, вчера я не запомнил, а теперь постараюсь. И какая у тебя сказка?

– Слушай. Наступила зима, выпало много снега. Рядом с родительской избой построил Маркушка собственный домик – из снега вылепил.

– Это про меня сказка? Вот здорово! А домовой там будет?

– Писатель Алексей Толстой написал сказку про Петю, но ты представь, что это о тебе. Слушай дальше. Наутро залез Маркушка в свой снежный дом, а там сидит домовой, он из снега себе дочку вылепил, и говорит: «Играйте, ребятишки, только меня в бок не толкайте», – и тут же уснул на всю зиму. А домовая дочка говорит шёпотом: «Давай в представлёныши играть. Представь, будто на тебе красная рубашка, ты на лавке сидишь и около крендель».

«Вижу», – говорит Маркушка, и потянулся за кренделем. Потом представили они, что пошли в лес по грибы. Ой, сколько там грибов! «А есть их можно? – спрашивает Маркушка. – Они не поганые, представленные-то грибы?»

«Есть можно».

Так играли они каждый день, придумывая себе разное. Наступила весна, начал Маркушкин домик таять. Заплакал Маркушка: не будет теперь представлёнышей! Тут появилась домовова дочка и говорит: «Глупый ты. Весна идёт, она лучше всяких представлёнышей!»

И побежали они в лесную чащу играть, только не в представлёныши, а в настоящие игры. Хорошо им было…

А теперь засыпай, Маркус. Во сне у тебя будут представлёныши, и постарайся подчинить их, чтобы они тебе повиновались. А если не сможешь, то просто запоминай их, чтобы мне рассказать.

– Угу, – прошептал засыпающий ребёнок, погружаясь в изумрудное сияние сказочного леса.

Так слагались дни и ночи. Днём Марчик путешествовал по ковчегу с игрушечным арбалетом за спиной, а ночью странствовал по своим снам, вооружённый инструкциями кибера.

– Запоминать сны Маркус научился, – докладывал кибер родителям мальчика, – но не достиг и первой ступени морфоконтроля. Сновидения идут потоком, и Маркус не может очнуться в них, не говоря уже о том, чтобы снами управлять, формируя образы и сюжеты. Мы пытались с ним запрограммировать память на кодовые слова и образы, устанавливали «якоря», которые бы рефлективно вызывали самоосознание, но результат отрицательный.