Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - стр. 73
Ее начальник и старый друг задумался, прокручивая в голове сказанное, выискивая все недостатки новой стратегии. Лица Амат коснулось дыхание морского ветерка. По глазам Марчата стало видно, что он уже согласен.
– Тебе придется побыть здесь, пока все не закончится, – заговорил Вилсин. – Я скажу людям Ошая, чтобы принесли поесть. Что до меня, я должен завершить начатое. За себя не беспокойся.
Амат ответила позой согласия.
– Здесь мне будет лучше… Марчат, ради чего все это?
– Ради денег, – отозвался он. – И власти. Чего ж еще?
Как только он сошел вниз, Амат осенило. Словно штырек прыгнул в лунку и она увидела всю картину разом. Дело не в ребенке и не в матери. Дело в поэте! А значит, и в андате тоже. Если поэт Хешай утратит власть над своим созданием, если Бессемянный освободится, Сарайкет потеряет свое преимущество как центр хлопковой торговли и окажется наравне с островами, Западными землями и Гальтом. Даже при новом андате город едва ли удержит позиции.
Амат подошла к окну. Улицы были запружены – люди, повозки, волы, собаки… Городские крыши тянулись на восток, а к югу до самого моря было некуда ступить. Торговля. Островитянку Мадж готовятся принести в жертву, чтобы покончить с процветанием Сарайкета. Только это объясняет происходящее.
– Ох, Марчат, – выдохнула Амат, – что ты наделал?
В чайной было почти пусто. Двое-трое молодых людей шумно спорили, приводя доводы без оглядки на смысл. Снаружи, в саду, мужчина постарше заснул у фонтана, и его размеренное сопение вписывалось в беседу. Лимонная свеча в последний раз зашипела и погасла, оставив после себя долгую извилистую струйку дыма. Запахло жженым фитилем. Оте захотелось зажечь новую, но он раздумал. Маати на скамье рядом с ним тяжело вздохнул.
– Здесь хоть когда-нибудь холодает, Ота-кво? – спросил он. – Будь мы у дая-кво, уже стучали бы зубами, даже среди лета. Подумать только: полночь, а жара почти как днем.
– Все дело в море. Оно сохраняет тепло. А еще мы сильно углубились на юг. Чем дальше к северу, тем холоднее.
– К северу… А ты помнишь Мати?
И Ота стал вспоминать. Каменные стены толще человеческого роста, каменные башни, впившиеся в белое небо, каменные статуи, которые весь день держат в огне, чтобы ночью обогревать детские.
Он вспомнил, как его волокли на санях по забитым снегом улицам, а сестра, чье имя он забыл, приникала к нему, чтобы сохранить тепло. Вспомнил запах сосновых дров, раскаленного камня и горячего вина с пряностями.
– Нет, – ответил Ота. – Не очень.
– Я редко смотрю на звезды, – признался Маати. – Странно, правда?
– Пожалуй.
– Интересно, Хешай смотрит? Его по полдня не бывает дома. Даже вчера, когда я вернулся, не было.
– То есть сегодня?
Маати наморщил лоб:
– Наверное. Уже светало. Видел бы ты, как Бессемянный шнырял вокруг да около, точно кот. Пытался выведать, где я был, но я не сказал ему. Дудки. Хотел бы я знать, где Хешай пропадает по ночам…
– Кстати, о Бессемянном; тебе пора переходить на воду, – сказал Ота. – А то все выложишь без расспросов.
Маати принял позу согласия, но за водой не пошел. Спящий храпел. Ота ненадолго закрыл глаза, прислушиваясь к ощущению. Казалось, его опрокидывает на спину. Он слишком устал. А еще работать целую смену.
– Не знаю, как у Хешая это получается, – произнес Маати, явно думая о схожем. – У него целый день забот впереди. От меня, видимо, толку будет не больше, чем вчера. То есть сегодня. Что-то я путаюсь. Время легче отслеживать, когда спишь по ночам. А ты как?