Суперопер - стр. 13

Погоду во взводе строили «помазки» – солдаты, отслужившие год. Но и от них каких-либо грубостей призыв Макара не ощущал. Конечно, мытьё полов каждое утро в «кубриках», которые занимал взвод, было обязанностью молодых. Это само собой разумеющееся правило. Также, как и ходить в наряды: на кухню, в караул, на КПП и другие.

«Помазки» рассказывали молодым о безобразиях, которые творились в этой воинской части совсем недавно. Макар, услышав, даже присвистнул про себя: такого беспредела даже в колониях не было. Например: захотелось «деду» среди ночи в туалет, он поднимает пинками молодых, и те несли его на руках в туалет и обратно. Одного спящего молодого выкинули вместе с койкой со второго этажа, – просто так, для смеха. Тот отделался сломанной рукой и ушибами. Начальству объяснил, что хотел сделать сальто, но не удачно.

А Прошку, когда он был молодым, деды просто изнасиловали. И не его одного. По словам «помазков», сейчас такого беспредела нет. Мол, если будете правильно себя вести, то зря никто не обидит.

О том, что это не совсем так, Макар убедился уже через неделю пребывания в общем составе. Проснулся ночью от толчка в бок. Сел на кровати, пытаясь в полусумраке дежурного света что-нибудь разглядеть. Рядом с его койкой стояли два старичка из автовзвода.

– Сколько дедушке осталось до приказа?

Макар сразу всё понял, но «включил дурака»:

– К-какому дедушке?

– Слезай.

Макар спрыгнул со второго яруса. «Дедушки», как и он, были одеты в одном белье – рубахи и кальсоны.

– Запомни, салабон: дедушка – это я: Мальков Владимир Николаевич, приказ выйдет двадцатого апреля, сколько дней осталось, будешь мне докладывать тогда, когда скажу. А сейчас, за то, что заставил дедушку тебе всё это объяснять, держи!

Он широко размахнулся, целясь кулаком в челюсть Макару.

Время замерло. Макар быстро огляделся. Второй «старик» поднимал Генку Коротина из Липецка, тоже с последнего призыва, ещё трое «воспитывали» молодых через проход. Все замерли в неестественных позах. Макар выхватил из своего кителя авторучку с микрофоном, включил запись, затем взял сапог. Примерился и ударил сапогом по кулаку на вытянутой руке Малькова. Потом, отбросив сапог, оттолкнулся и упал на пол, переворачивая табуретки, одновременно «запустил» время.

Как он ни старался, всё равно сильно ушибся локтем. Выбравшись из кучи табуреток, Макар взялся двумя руками за челюсть, изображая боль и, в то же время, прикрывая ладонью ручку с микрофоном в рукаве, и подошёл робкой походкой к обидчику.

Тот тряс правой рукой и морщился от боли:

– Ты чего, салабон, такой костлявый? Всю руку об тебя ободрал! – каким-то плаксивым голосом пожаловался Мальков, – понял, что в следующий раз надо деду отвечать?

– Так точно, Владимир Николаевич! Высчитать, сколько дней вам осталось и по первому требованию доложить.

– То-то же! Можешь спать, тебе на сегодня хватит, – с важным видом, потряхивая рукой, Мальков подошёл к напарнику, который в это время издевался над Генкой Коротиным. Тот стоял по стойке смирно. Держал руки по швам, а «дед» бил его по лицу кулаками со словами:

– Запомнил, сколько дедушке осталось до дембеля?

Генка с каждым ударом только больше путался.

Поднимаясь на свою койку, Макар отметил, что «помазки» их взвода не спят, а, полусидя, с интересом наблюдают за событиями.