Суперинтендант и его заботы - стр. 19
– Не вышло, да? – огорчённым он не выглядел, посмеивался. – Вот и в детстве мне мама говорила, что когда я пытаюсь врать, у меня уши светятся.
– Так расскажите мне, чем болен синьор Оттоленги, и что его беспокоит.
– Чем болен? Так вот сразу и не ответишь…
– А вы попробуйте! Начните с начала, а дальше как пойдёт.
– В свое время… Давно, ещё в начале карьеры, Карл повредил ногу во время спектакля. Разрыв связок коленного сустава, очень болезненно, и единственный способ восстановить нормальную подвижность – артроскопическая пластика.
Лавиния нахмурилась:
– Пару раз я видела его на сцене, и двигался он нормально, не прихрамывал.
– Да, вы правы. Ему тогда же, сорок лет назад, и сделали эту операцию. А вот сейчас Карл пришёл ко мне с жалобой на то, что колено болит, после каждого спектакля – особенно сильно.
– И?
– И я провёл обследование, – Ди Майо потёр переносицу и вздохнул. – На мой взгляд, там полностью всё восстановилось, и болеть не может. Ну, или это фантомные боли, которым не с чего было сейчас появляться…
– Или синьор Оттоленги попросту обманывает, – закончила госпожа Редфилд.
– Боюсь что так.
– Хорошо. Чем великий певец болен, вы мне рассказали. А что его беспокоит?
– Не знаю. Он не выходит из своей отдельной палаты, даже в наш парк. Он не принимает посетителей, не активирует коммуникатор, отсылает букеты и сладости, отказался встречаться со своим агентом и с аккомпаниатором. Правда, регулярно получает магвестники, это отслеживается системой охраны клиники, но тут, сами понимаете, можно лишь отметить факт.
– Понятно, – кивнула Лавиния. – Ну что же, ведите.
– Куда?
– В ту самую отдельную палату, Родерико!
– Но, Лавиния, я же сказал, он отказывается принимать посетителей!
– Мой дорогой профессор, это расследование незаконного применения магии. Синьор Оттоленги может отказываться от чего угодно, но мне нужно с ним поговорить. Для него же будет лучше, чтобы это не превратилось в необходимость его допросить. Я понятно формулирую?
– Вполне, – буркнул Ди Майо.
– Как я поняла, встреча не нанесёт непоправимого вреда его здоровью или драгоценному голосу, застрахованному на двести тысяч дукатов? Не нанесёт. Всё остальное – к психотерапевтам.
В приёмной профессор бросил свирепый взгляд на разлетевшуюся с вопросами секретаршу и велел все встречи на этот день отменить. Потом посмотрел на госпожу Редфилд и расплылся в улыбке:
– Маддалена, подайте синьоре коммандеру свежий халат! – полюбовался получившейся картинкой. – Ну вот, отлично… Вам очень идёт, синьора коммандер.
Халат похрустывал. Лавиния одёрнула его и спросила:
– Я похожа на мясника?
– Ну что вы, на самого лучшего патологоанатома!
И оба расхохотались.
Отдельная палата располагалась на верхнем, шестом этаже здания, и доставлял туда особый лифт. Ди Майо приложил ладонь к сканеру и вполголоса проговорил несколько слов на квенья. Госпожа Редфилд стоически удержалась от смеха.
Впрочем, дежурный на шестом этаже – кажется, брат-близнец шкафоподобного Антонио – дремал, устроившись в удобном кресле. Пустой коридор тонул в полумраке, выходившие в него двери были закрыты.
– Здесь вообще кто-то есть, кроме… искомого пациента? – спросила Лавиния.
Она постаралась говорить тихо, но, даже приглушённый, голос её заметался эхом по углам. Дежурный вскочил и ошалело заозирался.