Супердиверсант Сталина. И один в поле воин - стр. 28
– Подлетаем к Южным Карпатам. Вижу Брашов! Отсюда до Плоешти всего сотня кэмэ!
– Понял. Радист!
– А?
– Бдишь?
– Бдю!
– Ну, бди-бди… Слушать всем! Я – «Толян»! К бою! Цель – нефтяные заводы «Континенталь Ойл». Их девять штук, надо постараться разбомбить хотя бы парочку. На цель выходим с востока, со стороны солнца. Внимание! Не ошибитесь с целью! Немцы понастроили два макета Плоешти! Делай, как я! Атака целей – одиночно, цели выбирать самостоятельно. При атаке не растягиваться, прикрывать друг друга. Выход после удара курсом на северо-восток. Сбор групп на маршруте. Перестроиться для атаки! Произвести боевое развертывание! Звеньям перестроиться в колонну!
Четверкин поглядел за частый переплет кабины – «Юнкерсы», шедшие «девяткой», начали расходиться клиньями, вытягиваться чередой.
А вот и Плоешти – дороги, железнодорожные пути, круглые «бочки» нефтехранилищ, дымящие трубы заводов. И десяток аэростатов заграждения.
Немцы берегли промыслы, в районе Плоешти было натыкано тридцать зенитных батарей. Румыны тут держат шестьдесят стареньких, зачуханных самолетов, зато немцы перебросили сюда целую группу новейших «Мессершмиттов».
Четверкин вспомнил, как Судоплатов рассказывал о немецкой оккупации Греции. Эта страна была рейху ни к чему, и вся ее ценность сводилась к одному – не дать англичанам использовать остров Крит для налетов на Плоешти. А Югославию немцы удерживали, чтобы полностью обезопасить транспортировку нефти вверх по Дунаю.
В наушники задолбила немецкая речь, и Клаус тут же ответил – лениво, растягивая слова. Четверкин разобрал только что-то про «специальную акцию» и «маскировку».
– Разворот! Пошли! Пронин, твоя машина бомбит аэродром!
– Понял, командир!
Анатолий повел «Юнкерс» к корпусам завода «Астра Романья».
Самолет шел низко, и заводские корпуса, нефтебаки, склады, крекинговые установки, рельсовые пути, забитые цистернами, – все приблизилось, угрожающе и емко. Ну, хоть не макет…
– Потеряй еще сто метров! – крикнул Клаус. – Ага! Сброс!
Самолет вздрогнул, сразу облегчившись. Фугаски прошивали стены цехов и стенки баков, и вязкая нефть вспыхивала, жарко и чадно. К небу поплыл жирный черный дым.
– Цель накрыта!
– Выводи!
– Бомбы ведущего звена и нашего цель накрыли. Заднего… Есть! Загорелось! Там цистерны стояли…
– Внимание! Справа сверху вижу четыре «Морана-Солнье»! Выходят на нас.
Четверкин глянул. Приближалось звено стареньких «Моранов» с «Крестами Михая» на крыльях – по четыре голубых буквы «М» в желтой окантовке. Румыны!
Законцовки крыльев у румынских самолетов были выкрашены в желтый цвет, и поперек фюзеляжей, недалеко от хвостов, тоже желтели полосы – знаки принадлежности к союзникам Германии на Восточном фронте.
– Командир! Справа «мессеры»!
– По очереди! – процедил Четверкин.
«Юнкерсы» со звездами раскинули веера трассирующих пуль, жаля румынские «Мораны» и «Харрикейны», немецкие «Мессершмитты».
На мгновенье машина «Толяна» нырнула в чадный дым, клубившийся над развороченными корпусами нефтеочистного завода, стало темно, а когда вновь засиял свет, Четверкин увидел, как падавший «Моран» врезается в заводскую трубу.
Перед самой кабиной воздух прочертили малиновые трассеры, и тут же стрелявший «мессер» напоролся на трос аэростата, крутанулся, обламывая полкрыла, и закувыркался вниз. Тут же продолбила очередь снизу, отзываясь молоточками в бронеспинке.