Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала - стр. 48

В этом вопросе Григулевич нашел не только понимание, но и полную поддержку у лидера кубинской компартии. Он назвал ему несколько имен и фамилий, на которых Григулевич мог стопроцентно положиться в своей работе по линии Коминтерна. Практически это были наводки для вербовки людей, полезных для политической разведки. И разведчик-нелегал не упустил предоставленного ему шанса – он привлек к сотрудничеству двух кубинцев, присвоив им клички «Хорхе» и «Орландо», и еще на двух дипломатов, выехавших на работу в Аргентину и Уругвай, получил установочные и характеризующие данные. Своим личным шифром он внес в записную книжку их имена и фамилии для последующей вербовки.

Через два с половиной месяца для встречи с Григулевичем в Гавану из нью-йоркской резидентуры прибыл новый куратор по линии политической разведки Павел Пастельняк. Это был высокий, с тяжеловесным взглядом глубоко посаженных черных глаз и с мрачным, изрытым оспинами лицом пожилой человек. Он был старше Иосифа почти на двадцать лет, однако в разведку пришел намного позже своего молодого коллеги и чувствовал себя в ней весьма неуютно из-за незнания английского языка.

Когда Григулевич рассказал ему о своем положении на острове Куба и о проведенных им двух вербовках, то Пастельняк, посмотрев на него своим тяжелым взглядом, который не каждый мог выдержать, сердито обронил, обращаясь к нему сразу на «ты»:

– А кто давал тебе санкцию на эти вербовки? Ты вроде бы не испрашивал у нас на это разрешения?

Вопрос Пастельняка задел за живое Иосифа, и он со свойственным ему юмором изрек:

– Давайте, Павел Пантелеймонович, замнем для полной неясности и вашей полной неосведомленности этот вопрос!

– Нет, я требую объяснения!

– Ну посудите сами, как я мог получить санкцию на вербовку, если я длительное время нахожусь без связи?! Дважды я пытался связаться с резидентурой через Лизи и Ричарда, но ничего из этого не вышло. Никто и из резидентуры не пытался выйти на меня. И потом, учтите, я вербовал кубинцев не для вашей резидентуры и не для московского разведцентра, а для себя, для своей работы в латиноамериканском регионе. И если уж на то пошло, то именно я отвечаю за свою работу головой, а не тот человек, который может за тысячи миль отсюда давать мне указания, задания и инструкции…

– Получается, что ты ведешь работу по своему усмотрению и на свой страх и риск? – поддел его строгий представитель нью-йоркской резидентуры.

– Не надо, Павел Пантелеймонович, утрировать. Если хотите знать, то я работаю в этом регионе по личному указанию Берии. И вы, наверно, лучше меня знаете, что не выполнять его указаний – значит поставить на себе крест. Так ведь?

На лице Пастельняка отразилось замешательство: он никак не ожидал, что Григулевич мог иметь личную встречу с Берией.

– Тогда ты, конечно, прав, – невесело пробормотал куратор.

Поняв, что тот удовлетворен ответом, Иосиф спросил:

– А с какой целью вы приехали в Гавану?

Удивившись бесцеремонному вопросу молодого разведчика, Пастельняк впервые улыбнулся и сказал:

– Я приехал сюда для того, чтобы проинструктировать тебя перед отъездом в Аргентину.

– И когда же я должен туда выехать?

– В середине декабря.

– Тогда у меня к вам есть один очень важный вопрос.

– Какой именно? – насторожился куратор, ожидая опять неприятного сюрприза.