Сумасшедшая одержимость - стр. 7
Аллистер сел в машину и захлопнул дверь, а я постаралась не обращать внимание на то, что его присутствие грозило поглотить меня.
Мы отъехали от участка в тишине – в напряженной, но почти комфортной.
Покопавшись в сумочке, я нашла жвачку, и салон наполнился шуршанием обертки. Он не отвел взгляда от дороги, но едва заметно покачал головой, показывая, какой несуразной меня находит.
Пусть встает в очередь.
Я лопнула пузырь жвачки и обвела взглядом безупречно чистый салон автомобиля. Ни единого чека. Ни одного стакана с напитком. Ни пылинки. Либо он только что убил человека и заметал следы, либо у этого федерала были зачатки ОКР.
Я всегда была слишком любопытной.
Скомкав обертку, я попыталась выбросить ее в подстаканник. Тем взглядом, которым меня одарили, можно было убить.
Похоже, что ОКР.
Я сунула обертку в недра своей сумочки.
Скрестила ноги, надула пузырь.
Лопнула его.
Тишина была такой оглушительной, что я потянулась включить радио, но он одним взглядом заставил меня передумать. Я вздохнула и откинулась на сидение.
– Расскажи, как давно ты замужем.
Я нахмурилась, глядя на лобовое стекло. Этот мужчина не задавал вопросы – приказывал рассказать ему то, что он хотел знать. Впрочем, молчание можно было интерпретировать как угодно, так что я ответила:
– Год.
– Молода для невесты.
Я стала разглядывать свои ногти.
– Да, наверное.
– Так, значит, ты родом из Нью-Йорка?
– Если бы, – пробормотала я.
– Не нравилось дома?
– Что мне не нравится, так это твои попытки вести непринужденный разговор, которые должны из меня что-то вытрясти. Мне нечего тебе сказать, можешь возвращать меня в тюрьму.
Его рука задела мою, лежащую на центральной консоли, и я отодвинулась подальше от него, переместив ноги на другую сторону. Это его машина была такой тесной или дело было во мне? Печка едва работала, но мне было жарко. Я стянула шубу и бросила ее на заднее сиденье.
Он покосился на меня.
– Нервничаешь?
– Я не нервничаю из-за федералов, Аллистер. У меня на вас аллергия.
Я проигнорировала его взгляд, скользнувший по локонам волос, красному кружеву на животе, сквозь которое был виден бриллиантовый пирсинг пупка, и босым ногам.
– Если бы ты не одевалась как проститутка, тот коп, который тебя остановил, не стал бы тебя обыскивать.
Я соскребла зубами жвачку с пальца и улыбнулась ему.
– Если бы ты не выглядел как эгоцентричный ублюдок, тебе бы могло хоть иногда перепадать в постели.
Уголок его губ дернулся.
– Рад слышать, что для меня еще не все потеряно.
Я закатила глаза и отвернулась к окну.
– Сегодня, видимо, был какой-то праздник, – протянул он.
– Нет.
– Нет? У тебя всегда с собой столько порошка в обычные дни?
Я пожала плечами.
– Может быть.
– И чем ты за него платишь?
– Деньгами.
Я надула пузырь.
Лопнула его.
Аллистер сжал челюсти, и я почувствовала удовлетворение.
– Поэтому ты вышла за него замуж? – Он посмотрел на меня. – Ради денег?
Грудь распирало от злости, но я не удостоила его ответом. Стоило ему задать следующий вопрос, как я не выдержала.
– Ты хотя бы верна ему, охотница?
«Охотница? В смысле, за деньгами?»
– Да как будто у меня был выбор! Vaffanculo a chi t’è morto!
Он обжег меня мрачным, пылающим взглядом.
Я сжала губы.
«Черт возьми».
Он только завел разговор, а уже вынудил сознаться, что у меня не было выбора в вопросе брака с Антонио.