Султанша-креолка - стр. 11
– Сударыня… – пробормотала Марианна, – Ваше Величество не слишком строго судит меня?
Нахшидиль снова вздохнула, затем вдруг рассмеялась.
– Судить вас? Мое бедное дитя. Скажу откровенно, что я вам завидую!
– Завидуете мне?..
– Конечно! У вас есть красота, благородство, знатное имя, ум и смелость, у вас есть самое драгоценное – молодость, и, наконец, у вас есть любовь. Я знаю, сейчас вы скажете, что эта любовь не приносит вам много радости и в настоящий момент даже немного утратила свою силу. Но главное, что она существует, толкает вас вперед, наполняет вашу жизнь и кипит в ваших жилах вместе с молодостью. Вы также свободны и имеете право сами распоряжаться собою, даже отправиться, если вам захочется, преследовать эту любовь в необъятности мира, широко открытого перед вами. О, да, я завидую вам. Вы не можете знать, до чего я вам завидую.
– Сударыня! – воскликнула Марианна, встревоженная болью и сожалением, звучавшими в этом нежном, бархатном, привыкшем к шепоту голосе.
Но Нахшидиль не слышала ее. Признания гостьи пробили брешь в заключавшей ее душу стене, и оттуда, словно море через размытую дамбу, хлынули мучительные желания и сожаления.
– Знаете ли вы, – продолжала она еще тише, – знаете ли вы, что такое двадцатилетней познать впервые любовь, но в объятиях старца? Мечтать о просторах, плыть через океан, проводить ночи под бездонным небом, слушая песни негров, вдыхать ароматный воздух островов и… оказаться в клетке, стать жертвой внимания презренных евнухов и ненависти и тупости целой армии женщин с рабскими душами! Знаете ли вы, что такое бесконечно мечтать о ласках молодого мужчины, желать объятий и любви такого, здорового и пылкого, оставаясь на шелковых подушках в уединенной комнате, откуда вас иногда извлекают, чтобы отдать существу слишком старому, чтобы пародия любви не была мучительной?.. И это на протяжении многих лет, убийственных, ужасных лет! Тех, которые могли стать богатыми чувствами, самыми пылкими!..
– Вы хотите сказать… что никогда не знали любви? – с огорчением и недоверием прошептала Марианна.
Белокурая головка слегка качнулась, вызвав молнию в украшавшем ее громадном розовом бриллианте.
– Я изведала любовь Селима. Он был сыном моего супруга, старого Абдул Гамида. Он был молод, действительно… и он любил меня страстно, до того, что предпочел умереть, защищая нас, моего сына и меня, когда узурпатор Мустафа и янычары захватили дворец. Его любовь была пылкой, и я испытывала к нему глубокую нежность. Но огонь страсти, той, что я могла познать с… другим, о котором я мечтала в пятнадцать лет, та любовная лихорадка, потребность давать и брать, – нет… я никогда их не испытала. Итак, малютка, забудьте ваши испытания, забудьте все, что вы вынесли, поскольку вам осталось право и возможность бороться еще, чтобы завоевать счастье! Я помогу вам.
– Вы очень добры, сударыня, но я не имею права думать только о человеке, которого люблю. Ваше Величество забывает, что я ношу ребенка и этот ребенок воздвигает между ним – если мне придется когда-нибудь видеть его – и мною непреодолимый барьер.
– Ах, правда! Я забыла о тех ужасных событиях и их последствиях. Но от этого надо найти средство. Вы же не хотите сохранить ребенка, не так ли? Если я вас правильно поняла…