Суккуб для наследника - стр. 9
И снова занавески – алые, просвечивающиеся насквозь; струящиеся, вздыхающие под невидимым ветром.
Плуобнажённый Клод возлежал на кроваво-красных подушках в окружении нагих женщин. Его красные, словно рубин, прямые волосы, алой рекой текли по рельефным мускулам, привлекая внимание. Картина показалась Николь столь же непристойной, сколь и приковывающей внимание.
Встречи с братом ожидаешь в иной обстановке.
«Он инкуб», – напомнила она себе. – «То, что по человеческим меркам аморально, по представлению их расы-племени, должно быть, норма?».
Инкубы и суккубы – воплощение аморальности и извращенности. Глупо ведь ожидать благопристойности в таком месте, верно? Но как себя не уговаривай, а контролировать кровь, приливающую к щекам от смущения, получалось плохо.
– Сестрица! Милый ангел!
Бархатный голос дуновением прошёлся по коже, словно изысканная ласка:
– Как мило с твоей стороны наконец-то навестить меня.
– Где ты берёшь такие винтажные сорочки?
Николь, как могла, старалась разрядить слишком пафосную атмосферу. Всё казалось нереальным, как павильон для съемки фильма.
– Тебе нравится? – облизал он алые губы.
– Подобные тебе даже в саване для покойника выглядят сексуально. А что касается твоего наряда, – Николь развела руками, – думаю, если пороюсь в сундуках на антресолях, смогу отыскать нечто похожие в гардеробе моей бабушки.
Клод засмеялся. Смех его растекался прохладным ручьём; играл, как пузырьки в шампанском – мелодичный, манящий.
– Ты соскучилась, маленькая сестрёнка?
– Ты сказал, что я могу прийти, если мне понадобится помощь или защита.
Лицо Клода приняло внимательное, заинтересованное выражение:
– Кто-то посмел угрожать тебе, мой ангел?
– Мы может поговорить наедине?
Три обнажённые красавицы легко вспорхнули с кровати и словно растворились, затерявшись за многочисленными занавесками и сквозняками
– Теперь мы одни. Говори, – мягко и вкрадчиво произнёс Клод.
Николь не знала, как подступиться к разговору. Присутствие Клода давило на неё, окружающая обстановка – смущала, и вся ситуация казалась сюрреалистической.
– Я хочу знать, что на деле означает быть суккубом. Что я почувствую при инициации? И что будет с человеком после… – Николь заколебалась, подыскивая подходящее слово, – после этого процесса?
Бровь Клода насмешливо и вопросительно изогнулась:
– Сложный вопрос. У меня нет исчерпывающего ответа. Потому что я – не суккуб, а инкуб. Мы одного с тобой вида, ангелочек, но разного пола, что различает ощущения. Могу я, в свой черёд, поинтересоваться, почему вдруг это стало важно? О какой такой угрозе ты говоришь?
– Боюсь, что я сама себе угроза.
– Ты влюбилась? Хочешь подарить возлюбленному первую свою ночь?
Николь не заметила никакого движения, но вдруг оказалось, что Клод уже не лежит на своих алых подушках, а стоит рядом с ней. Его рука ласкающим движением прошлась по её волосам, легко и невесомо. Движение виделось, но не чувствовалось.
Она почувствовала себя ещё больше не в своей тарелке.
– Я угадал?
– Да, – солгала она.
Ну, не так уж и солгала. Ночь-то дарить сегодня точно кому-то придётся.
– Ты боишься. Ччувствую твой страх, ангелочек. Он ползёт по моему животу. Я ощущаю на губах его горьковато-терпкий вкус… или не совсем страх? Это я тоже чувствую.
– Хватит! – резко отпрянула Николь от протянутой к ней руки.