Сухой колодец - стр. 12
– Мы поладили.
– Приятно слышать. Зови его сюда.
– Его нет, – Алиса развела руками. – Он в лес ушел. После тундры для него наш лес, как противоядие.
– После какой тундры? Ах, ну да… Он же с вахты…
– Зачем он вам? Случилось что?
– Из Лесного новость поутру привезли – медведь человека задрал. После ушел в нашу сторону. Ежели он прямой наводкой к нам рванет, то ночью может и в деревню заглянуть. Надо предупредить всех: чтоб в лес почем зря не ходили. Собаки у тебя на дворе нет – плохо. Какая-никакая, а защита. Голос подаст, внимание на себя оттянет… Стас, как вернется, пусть из деревни пока не ходит. Давно с ним надо было поговорить – не медведь брюхо вспорет, так болота затянут… Он про болото-то знает? Сказала ему?
– Чтобы он меня за полоумную принял? Мало ли, что местные старухи плетут… В болотах люди всегда гибли, это не делает их проклятыми.
– Много ты понимаешь! Не зудит в тебе бабкина кровь.
– Только не начинайте, – поморщившись, как от зубной боли, проговорила Алиса. – Может, все-таки, чаю?
– А давай, – вдруг согласился участковый. – Пока еще Глеб свою мотоциклетку подгонит… Все одно, без него не пойду до «сухих».
– К закодированным, что ли? – усмехнулась Алиса.
– Если бы. Община у нас образовалась за Плешивой горой. «Сухой колодец» называется. Пять мужиков и двадцать баб бесплодных. Живут, как лешие в лесу – эко-поселение, черт их за ногу… Надо предупредить.
– А, эти… Баба Тася писала…
Проводив местного блюстителя закона с полным желудком чая до калитки, Алиса оглядела двор. Со стороны улицы забор был высоким, а вот со стороны огородов… Там через старый штакетник перемахнет и ребенок. Но вряд ли до него доберется медведь. Дом не был крайним, и чтобы из леса попасть в огород, зверю предстоит проделать долгий путь мимо других участков. Он не сможет пробраться сюда, не подняв на уши всех собак в округе. Так что, успокоила себя Алиса, пока не слышно истеричного лая дворовых псов – можно не дергаться. На всякий случай, накинув изнутри крючок на дверь в сенях, девушка вернулась в свою комнату.
Баба Тася отличалась бережливостью и педантичностью, потому все пожелтевшие снимки разложенные в хронологическом порядке по альбомам, Алиса нашла в комоде в идеальном порядке. Альбомы, обтянутые красным бархатом, тяжелой стопой давили на тонкое днище нижнего ящика.
Откинув весомую, бархатистую крышку, Алиса наткнулась на полупрозрачный лист папиросной бумаги. Такой тонкой и хрупкой, что казалось, будто она рассыплется от малейшего прикосновения. Осторожно просунув под нее пальцы, девушка приподняла листочек. С шелестом, похожим на хруст снега под ногами в морозное утро, бумага обнажила первые фотографии.
Пожелтевшие снимки, с нечеткими мелкими деталями, будто специально скрывающими дефекты кожи, (сейчас некоторые особы намеренно так ретушируют в фоторедакторах свои снимки, чтобы скрыть морщинки и тени под глазами), притянули внимание девушки. Большинство людей ей были незнакомы. Мрачные лица, мода на улыбающиеся лица пришла намного позже, строгая, темная одежда. И даже молодожены на снимке в овальной виньетке выглядели так, словно держали за спиной по топору.
Алиса и сама не заметила, как визит в прошлое затянул на несколько часов. Затекшая спина взбунтовалась и потребовала движения. Захотелось крепкого кофе. В призрачной надежде, что банка кофе, пусть даже растворимого вдруг окажется в бабушкиных закромах, Алиса раскрыла настежь дверцы древнего буфета, занимающего чуть ли не треть половины кухни. Верхние полки были плотно заставлены баночками различной вместимости. К некоторым из них были приклеены куски белого ленточного лейкопластыря с расплывчатыми неразборчивыми надписями, сделанными синей шариковой ручкой. Банки, похожей на какую-нибудь известную торговую марку кофе, не было.