Судья - стр. 9
Только сейчас, глядит он, как люди реагируют на него буйно, но тут же притихают, остановившись, не знает – радоваться тому, аль нет?
– Чего бунтуете, мужики?!
Безликая масса расступилась. Где-то в середине показалась стайка блатных рецидивистов. Вышел Пахан. Взъерошенный, он глядел исподлобья, словно прицеливался – в холостую выстрелит словом или все-таки повлияет «базар» на начальника?
– Сан Иваныч, слово имеем сказать! Мы не скоты!! Пойло своё, для свиней – пусть сами жрут! – Хрипло прошипел он. – Хавать невозможно – все кишки наизнанку третьи сутки!
– Сидят на госхарчах, еще скалятся, кто б меня кормил. Сам семью кормлю… – Буркнул за спиной Попова не менее озлобленный офицер.
Реакция не заставила себя ждать:
– «Хайло» завали, провокатор!
Иваныч покосился с предостереженьем. «Молчи, мол, идиот, если хочешь здоровым уйти домой сегодня, иль в живых остаться – упаси Бог от резни!» – подумал он, но в ответ вступил в диалог с заключённым сдержанно и спокойно. Заговорил так тихо, словно в кабинете один на один беседу вёл. Но слышно было всем и всё. И чем тише говорил Попов, тем внимательнее слушали все вокруг.
– Я не повар, а старший оперуполномоченный службы. Но…
– Ты вопросы решаешь! А этот изоляторы вешает!
– И жрать не даёт!
– На вольном баб тоже не даёт!
Гогот прокатился волной по ораве осужденных, как кто-то шибко громогласный завопил:
– Начальника колонии меняй! Ты наш начальник!
– Не хотим эту гниду! – прохрипел второй заключенный, глядя из-за плеча Пахана. – Интеллигента давай!
– Интеллигент! Интеллигент! Интеллигент! – заревела разъярённая толпа.
Ну и дела…. Вот оно что!? Шок, смешанный с удручённым осознанием случившегося тенью мелькнул на лице Попова. Эк вы хапнули, братва! Ясный пень! Ковязин теперь зуб на меня будет точить! Ну, спасибо! Ну, удружили! Ну, облегчили службу, так сказать! Напряжённо, капитан Попов нахмурил лоб, отпуская мысли, но переходя к действию.
– Тихо! – Поднял он руку усмиряющим жестом. – У меня нет цели становиться начальником ЛТП! И руководство назначается не так. Есть закон. Есть Устав. Служба, офицерский долг, в конце концов. Иерархия! Так было и так будет. Вывести заключенного Ермолова за мной! Пошли, потолкуем…
Ермолова привели на допрос сразу, следом за капитаном, окружив конвоем.
– У этих нутро прогнило, на каждого маляву черкану хоть ща! – Шипел он, наклонившись вперед. – А ты чист, как белый лист. И толковать умеешь. Разжевать могёшь.
Не было у Сашки к этому заключенному ни ненависти, ни злости. Разобраться силился, конечно, что греха таить – во всех судьбах стремился разобраться так, чтоб по-честному. Чтоб если человек не прав, то понял это и встал на путь исправления. Была присуща некая наивность нашему капитану – верил в чудо победы благостного в человеке. И в каждом старался видеть хорошее. От того, видать, и тянулись к нему люди.
Вот и теперь, смотрит он на рецидивиста этого. Ясно понимает – озлоблен Пахан. Но Иваныч упрям и твёрд в своей манере – не чернить никого. В каждом есть то качество, за которое можно вытянуть человека, что за уши… – из всякого дерьма.
Но и разговор надо вести так, чтоб не дать управлять собой: свора блатных – та ещё компания манипуляторов. Чуть расслабишь узду – уведут туда, куда им выгодно. И потом прыгай, как ёж по раскалённым углям.