Судья - стр. 47
Инна, против желания, обернулась. Павел поймал ее взгляд, и уже не отпускал. Он возбужденно заговорил, вцепившись руками в прутья решетки.
– Думаешь, я не знаю, что не имею прав на тебя? И что? Что прикажешь мне делать? Сдаться?
Он замолк, тяжело дыша.
– Я ухожу, – сказала она, содрогаясь от жалости, отвращения и неясного наслаждения.
Крики Павла преследовали ее до самых дверей.
– Думаешь, я отступлю? Я никогда не оставлю тебя. Я – твой самый страшный кошмар! Лучше тебе не выходить из дома, слышишь, ты, дешевка? Я разобью стекла твоей тачки, подожгу дом и зарежу тебя. Зарежу! Ты не моя… и ты никому не достанешься! Но сначала я изобью тебя, изнасилую, я заставлю тебя жрать дерьмо, как жрал я! Тебе не уйти!
Инна закрыла дверь. Его крики еще долго преследовали ее.
Глава 17. Ближе
Когда огромный, мрачный, чудовищный Дом поглотил Инну, Павел замолк. Он осознал, что стоит, протягивая руки между прутьями решетки, словно нищий, просящий подаяния.
Понял, что с трудом дышит. На губах выступила пена.
Павел простонал. Прислонившись спиной к воротам, бессильно сполз на землю.
– Поздравляю тебя, Павлик, – сказал он. – Ты опять проиграл.
Утром Инна подошла к окну. Отогнула занавеску.
Павел все еще сидел, прислонившись к решетке.
Он очнулся от лихорадочной полудремы. Вскочил. Обернулся.
Инна, обнимая себя за плечи, подошла к воротам. С опаской взглянула на него.
– Мне нужно съездить за покупками.
– Едем вместе.
– Нет. Пропусти меня.
– Я не уйду.
– Черт возьми, Павел, у меня нет еды! Ты хочешь, чтобы я сдохла от голода?
Она прикусила губу, чувствуя, что вот-вот расплачется. Или захохочет, как сумасшедшая. Она понимала, что нужно, прежде всего, сохранять полное хладнокровие. Но овладеть собой не получалось – хоть тресни.
Павел скривился.
– Шагу отсюда не сделаю. Если только меня не оттащат силой.
– Ты… Да я сейчас ментов вызову!
– Зови. С ОМОНом вместе.
Они стояли, глядя друг на друга через прутья решетки. Их взгляды были полны ненависти и презрения.
– Держись, ублюдок, – прошипела Инна.
Пасть гаража распахнулась. Инна вывела машину, остановилась в десяти метрах от ворот. Ее руки вцепились в руль.
Девушка нажала кнопку на пульте. Сигнал. Ворота с железным скрежетом распахнулись.
Павел у нее на пути. Плечи скорбно опущены. Смотрит прямо.
– Придурок чертов! – Инна включила передачу и нажала на газ.
Красный «мерседес» рванулся вперед, как разъяренный лев.
Для Инны эта секунда растянулась до бесконечности. И вечность была полна ужаса от осознания, что она сейчас собьет человека.
В последнюю долю секунды Инна успела нажать на педаль.
По-женски взвизгнули тормоза.
Поздно.
Морда автомобиля прижалась к земле. Подкинула хрупкую фигурку, как тряпичную куклу. Павел подлетел в воздух, нелепо взмахнув руками.
Всем весом обрушился на ветровое стекло, которое вмиг пошло трещинами. Инна с ужасом услышала, что-то с грохотом покатилось по крыше.
Тело хлопнулось о багажник и безвольным мешком костей рухнуло на брусчатку.
Несколько столетий Инна просидела, сжимая руль. В воздухе повисла звонкая тишина. Где-то прокричала птица.
Инна отстегнула ремень и выскочила из авто, в полной уверенности, что ей это снится.
– О господи, – молила она, обходя машину. – Только не опять!
Павел лежал в позе зародыша, левой стороной лица в луже крови.