Судья - стр. 37
Последующие события пронеслись так стремительно, что Оля, стоявшая в центре спальни и не смевшая шелохнуться, так и не поняла, что произошло.
Она услышала, как открылась дверь, и кто-то вошел в прихожую. Шаги Его сопровождались шорохом скользящего по телу черного плаща.
– Кто ты такой? – закричал Артем. – Откуда у тебя ключ от нашей квартиры?
Вместо от этого послышался свист рассекаемого молотком воздуха, полный страха и боли крик Артема и затем – звук шмякающейся об асфальт гнилой тыквы. Артем издал усталый вздох. Послышался грохот падающего тела, и лязг сорванной со стены вешалки – очевидно, Артем в падении ухватился за нее руками. Повалились куртки и пальто, и Оля услышала, как Артем, удивленно постанывая, возится на полу, пытаясь выбраться из-под вороха одежды.
Шлепки ладоней по линолеуму – пытается нащупать нож, выпавший из ослабевшей руки, когда Он ударил Его.
«Это не Он, нет никакого Его, это был просто сон, и какого черта ты стоишь? Запри дверь в спальню!»
Как во сне, она подбежала к двери, закрыла ее. Схватила с тумбочки у кровати ключ, вставила в замочную скважину, два раза повернула. Отступив от двери, услышала в прихожей приглушенное шмяканье ударов молотка, превращающих лицо ее мужа в окровавленный цветок.
«Плевать на него! Артему уже ничем не поможешь. Спасай свою шкуру!»
Как?
«Выйди на балкон и прыгай. Переломаешь ноги и руки, но останешься жить».
Оля бросилась к балкону, но остановилась, издав невнятный звук.
На подоконнике сидел ворон. Сидел абсолютно неподвижно. И сверлил Олю немигающим черным глазом.
Очевидно, недавно он дрался с одним из своих сородичей – в птичьем черепе зияла пробоина, через которую Оля увидела мозг. В драке ворон потерял часть перьев – проплешины на боках открывали взору голую кожу, отвратительную на вид и, наверное, на ощупь. С клюва ворона на подоконник капала темная – и Оле даже показалось, черная – кровь.
Ворон пошевелился – прижался клювом к оконному стеклу. Одарил Олю бездушным взглядом и, дернув крыльями, прыгнул в темное небо. Летел он тяжело и неуклюже. После него на стекле осталась кровавая точка.
Звуки ударов в коридоре стихли. Артем уже давно не кричал.
В тишине послышались шаги. Оля увидела под дверью тень убийцы.
Он начал дергать дверную ручку.
Крича, Оля подбежала к застекленной двери, дернула вниз шпингалет и выскочила на балкон. Облокотившись на перила, глянула вниз. Внизу во дворе никого не было, на детской площадке тихо, как на кладбище. Несколько секунд Оля стояла, глядя на далекий асфальт внизу. Закружилась голова, к горлу подступила тошнота.
Ее полный ужаса голос прорезал глухую тишину залитого ночью двора:
– ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ! МЕНЯ СЕЙЧАС УБЬЮТ!
Ее дикий крик эхом раскатился вокруг, и заглох – слабый и одинокий. На шоссе за домами с призрачным ревом проносились машины. Небо над крышей противоположной многоэтажки окрасилось оранжевым, послышался треск фейерверка, а следом – полные тупой животной радости крики школьников: «У-У-У»…
За спиной Оли раздался звук отпираемого замка.
Она обернулась, не веря своим глазам: дверь открылась, и человек из ее сна вошел в спальню.
В руке он держал заляпанный кровью, осколками костей и волосами Артема деревянный молоток.
– Папа! – закричала Оля и неожиданно для себя бросилась на него, чтобы вытолкать старика из комнаты.