Судья - стр. 17
– И знать не хочу!
– Он не хотел подставлять вас под удар. Ваш дядя – и Баринов – занимались черт знает чем. Торговля оружием, наркотики, детская проституция. И многое другое.
Он выжидающе уставился на Инну. Она отвела взгляд.
– Я не хочу, чтобы вы бросались бездоказательными обвинениями в адрес нашей семьи. У дяди нимб над головой не светился. Его дело. Каждый крутится как может.
Точилин нахмурился. Подошел к окну, выглянул на улицу.
– Инна, вы не понимаете, в какой опасности находитесь. Вы стали свидетелем убийства. Этого мудака послали очень нехорошие люди. Люди эти не знают, говорил с вами дядя насчет бизнеса, или нет. Они не уверены. А такие люди очень не любят неясности. Рисковать они не станут.
Он повернулся к Инне.
– Они ни перед чем не остановятся.
Быстров кашлянул.
– Александр Сергеич, я думаю, будет лучше…
Тот не слушал. Продолжал сверлить девушку взглядом.
– Ну?
Инна покачала головой.
– Я все рассказала.
– Подумайте хорошенько. Не спешите.
– Я. Ничего. Не знаю.
Инна с вызовом взглянула в глаза Точилину. Тот поиграл желваками.
– Что ж, в таком случае – раз вы ничего не знаете – я не могу гарантировать вашу безопасность.
Инна вскинула голову.
– Мне ничего от вас не нужно. Думаете, я не знаю ваши нравы? Вы возитесь со мной только потому, что я богатенькая стерва. Будь я без гроша, вы бы меня мигом на Колыму отправили.
Точилин хмыкнул.
– Ну, зачем же вы так о правосудии… Мы вас отправим на Колыму – когда у нас будут улики против вас.
Быстров снова кашлянул.
Вошел молодой дежурный, отдал честь.
– Что такое? – лицо Точилина дернулось. – Что случилось?
– Вам просили передать, – сержант протянул коричневый конверт.
– Кто просил?
Сержант набрал в грудь воздуха и открыл рот.
Его глаза расширились. Желваки напряглись. Вместо человеческой речи сержант издал невнятный сдавленный звук.
– Что за… – нахмурился Точилин.
Быстров начал медленно подниматься со стула.
– Парень, что с тобой? Э?
Тело сержанта содрогнулось.. Он издал булькающий горловой звук, будто полоскал горло. Побледневшая Инна, открыв от изумления рот, расширившимися глазами смотрела на него.
Павел, до сих пор таившийся в углу, бросился к парню.
Голова сержанта откинулась назад. Хрустнули шейные позвонки.
Глаза вылезли из орбит. Лицо побагровело.
Парень согнулся пополам. Из его горла хлынул поток алой крови с черными потеками. Воздух наполнился вонью тухлой рыбы и гнилых помидоров.
Инна завизжала. Павел схватил ее за плечи и оттащил в дальний угол.
Сержант с трудом разогнулся. Он дрожал. Точилин схватил его за шиворот. Встряхнул.
– КТО ОН? – заорал Точилин в лицо сержанта, брызнув слюной. – Как выглядел? Что говорил? Куда пошел?
Сержант моргал, не отвечая. Он выглядел больным. Точилин вновь встряхнул его. Послышался треск ткани.
– Сержант, ты что! Оглох?
– Я… – слабым голосом начал тот. – Он…
– Что «он»?
– Черный… холодный…
Точилин отпустил паренька. Тот пошатнулся и, словно в лихорадке, прошептал:
– Айлатан…
– Проклятье! – Точилин грохнул кулаком по столу. – Уведите его!
Сержанта увели. Точилин подошел к столу, сощурился на коричневый конверт. Протянул руку.
– Не трогайте! – вскрикнул Павел.
Точилин вздрогнул. Оглядел учителя с головы до ног.
– Это еще кто? Посторонние в отделении? Без премии всех оставлю!
Быстров и Чернухин переглянулись.