Судьба русского солдата - стр. 6
– Винтовка, – проговорил Златков.
Рязанцев внимательно осмотрел находку, выложенную на земляной отвал – проржавевший кусок ствола без мушки, сплошь залепленный плотной глиной казённик с огромным комком в районе затвора, деревянная труха от половины приклада со съехавшим на сторону проржавевшим затыльником и на удивление хорошо сохранившееся дерево в районе шейки. Прикинув размеры, Олег уточнил:
– Трёхлинейный карабин. Видимо, какое-то время торчал концом ствола и частью приклада наружу. Они успели сгнить.
Он постучал по уцелевшим остаткам приклада, попытался сковырнуть глиняный комок посередине карабина, но тот не поддался.
– А остальное без доступа воздуха очень хорошо сохранилось… Ладно, продолжаем.
Златков руками отгрёб ещё несколько пригоршней земли и вытащил наружу большую тёмно-коричневую кость. Так и замер с ней, подняв глаза на Рязанцева.
– Стоп! – моментально среагировал Олег. – Бойца подняли. Ничего пока не трогай. Давай смотреть, как всё лежало…
Дальше они продвигались практически по сантиметрам. Работали смётками, очищали, просеивали, выгребали землю буквально по щепоткам, даже сдували. И так слой за слоем над взятым с большим запасом местом, в котором по их предположению лежал павший. Они не ошиблись. Через несколько часов кропотливой работы они полностью освободили сверху от земли останки. Почва в этом месте хорошо их сохранила. Судя по положению костей, боец умер, лёжа на спине, закинув голову назад, подогнув ноги в коленях и прижимая обеими согнутыми в локтях руками к груди карабин. Не исключено, что был сначала ранен. По крайней мере, такое предположение напрашивалось из его позы. Впрочем, возможно, всё было совсем не так…
– Наш, похоже, – проговорил Рязанцев. – Ищем медальон.
Сначала осмотрели остатки тазовых костей. Как объяснял когда-то Златкову Рязанцев, чаще всего медальон – небольшой продолговатый пенал с запиской, содержащей личные данные военнослужащего, – носили в маленьком брючном кармашке. На счету Рязанцева было довольно много найденных медальонов. К сожалению, большинство из них оказывались повреждёнными. Случаи, когда удавалось прочитать записку или хотя бы её часть, чтобы потом, получив зацепку, установить личность погибшего, были единичными и считались большой удачей. Самое досадное, когда медальон оказывался цел и даже вложенная записка не пострадала – но данные оказывались незаполненными. Не секрет, что среди солдат на фронте бытовало поверье: заполнишь медальон – быть тебе убитым. Вся эта информация крутилась в голове Алексея, когда они продолжали вынимать и тщательно просеивать землю вокруг погибшего. Медальона не было.
Они ещё раз вдвоём тщательно пересмотрели предметы и то, что могло являться таковыми – словом, всё, поднятое из ямы. Подошвы от ботинок, закисшая одношпеньковая пряжка красноармейского ремня, несколько ржавых колец от какого-то снаряжения, истлевшие патронные подсумки с торчащими наружу тяжёлыми слипшимися комьями – неиспользованные снаряженные обоймы трёхлинейных патронов. Медальона не было.
– Наш, без сомнений, – уверенно констатировал Рязанцев и упорно повторил:
– Ищем медальон.
Повторно осмотрели костяк и всё вокруг него. В тех местах, где должны были быть нагрудные карманы, также ничего не оказалось. Ни остатков документов, ни личных вещей. И медальона не было…