Судьба русского солдата - стр. 20
Разговаривая, они прошли по длинному коридору. Миновали кухню с весьма характерными ароматами. Оттуда их пристально проводили две пары женских глаз. До Златкова донеслось:
– Кого это Генка притащил?
Гена толкнул обшарпанную дверь справа по коридору:
– А комната её вот…
В нос ударил удушливый запах лекарств и помещения, в котором долго находился больной человек. Не переступая порога, Златков произнёс, обращаясь к соседу:
– Да комната-то ладно. Мне бы родственников её найти. Хоть каких-нибудь.
Видимо, слово «комната» явилось спусковым крючком для толстой тётки в цветастом переднике, надетом поверх полосатого халата. Она уже с кухни внимательно прислушивалась к их разговору. Сейчас же, выскочив с поварёшкой в коридор, без всякой видимой причины тётка набросилась на Златкова:
– Комнату захотел?! А ну, пошёл прочь отсюда! Ишь, нашёлся родственничек!
– Да погодите вы, не нужна мне никакая комната, – отступая обратно по коридору под натиском свистевшей у него перед лицом поварёшки, говорил Златков, примиряющее выставив руки перед собой. – Я совсем не за этим пришёл.
– Всю квартиру оттяпать пришёл?! Шиш тебе! Вон отсюда! – бесновалась тётка, брызжа слюной. – Нам эта комната теперь отойдёт, нам! Я тоже блокадница!
Вторая женщина спокойно вышла из кухни, задержалась, посмотрев на беснующуюся соседку.
– И ты не пялься – у меня больше прав на жильё! – поварёшка угрожающе повисла в воздухе в занесённой руке.
– Хабалка ты, – последовал невозмутимый комментарий в ответ. – Ты блокадница ташкентская. Думаешь, вспомнить некому, что ты в эвакуации родилась? Мне-то сказки не рассказывай – вы сюда после войны вернулись.
– Ну ёлки-палки, соседушки… – попытался внести свой миротворческий вклад Гена.
Поварёшка моментально просвистела уже у него над головой:
– А ты вообще закройся! Иди зенки залей и ползи в свою конуру!
По всему было видно, что обитатели квартиры давно и стойко испытывали друг к другу самые нежные чувства. Разворачивался классический коммунальный скандал. Златков пришёл сюда не за этим. Он двинулся по коридору в сторону входной двери. Между тем тётка с поварёшкой всё никак не могла угомониться. Коридор огласил её протяжный крик:
– Мишаня! Мишаня, сынок!
Следующий выкрик был абсолютно лишён логики:
– Грабят!
Из очередного дверного проёма – Златков поразился, сколько же тут дверей – в коридор выскочил здоровенный бугай с волосатыми плечами в растянутой майке, семейных трусах и резиновых шлёпанцах.
– Ты чо? – пробасил детина и потянул в сторону проходившего мимо Златкова мохнатую лапищу.
– Мишаня, Мишаня, всё нормально, – на ходу встрял между ними Гена и легонько подтолкнул Златкова к порогу.
Из первой от входа двери с любопытством высунулась женская голова в капюшоне и тут же убралась. Дверь захлопнулась – Златков услышал уже знакомые ему щелчки закрывавшегося изнутри на два оборота замка.
Быстро сунув прикрывавшему его отступление Гене свою визитку, Алексей уже на лестнице сказал:
– Спасибо! Позвоните, если ещё чего вспомните…
– Может, и позвоню, – Гена повертел в пальцах визитку, кивнул в сторону кухни и вымолвил как-то отстранённо:
– А вот Галина Фёдоровна себе таких сцен никогда не позволяла. Тихая была, скромная.
Он оказался единственным из соседей, который вспомнил, что сегодня здесь умер человек, проживший с ними бок о бок целую жизнь…