Судьба - стр. 98
Будь у них время и надлежащее оборудование, не говоря уже о базовом образце крови пациента, можно было бы вырастить цельную кровь, идентичную «оригинальной». В синтетической, искусственной крови недоставало уникальных лейкоцитов, которые вырабатывает тело пациента. Поэтому после разморозки пациента держат в изоляции, пока костный мозг не начнет заполнять пробелы иммунитета. Майлз, по словам Ворона, проспал всю эту фазу. Но, с другой стороны, его травмы, как хирургические, так и прочие, были несравненно тяжелее. Ако провела всю ночь, убирая и подготавливая помещение-изолятор.
Ворон доводил до безумия своими полувнятными намеками насчет того, когда с пациентом можно будет говорить, зато ясно дал понять, что дети будут первыми посетителями. С этим Майлз спорить не стал, он и сам не придумал бы лучшей мотивации для матери поскорее восстановить здоровье.
Майлзу не терпелось помочь, но, когда они добрались до критической точки в процедуре разморозки, Ворон усадил его на стул подальше и нацепил хирургическую маску-гермоповязку. Край гермоповязки мягко и плотно слился с кожей, а электропоры фильтровали все вплоть до вирусов. Правда, Майлз сразу заподозрил, что Ворон хотел остановить не только возможное распространение микроорганизмов. Поэтому решил прикусить язык и даже не завопил, когда Ворон вдруг пробормотал:
– Что за черт? Не может быть…
– Чего не может быть? – не выдержал Майлз.
Ворон и Танака молча трудились над столом.
– Мозг не обеспечивает латентности электросигнала, – ответил Ворон, как раз когда Майлз начал было повторять свой вопрос громче. – А уже пора бы… Танака. Давайте-ка попробуем старый добрый электрошок.
На голове Лизы Сато красовалось нечто, напоминающее шапочку для плавания. Шапочка была густо утыкана датчиками и электродами и туго натянута на темные волосы, видневшиеся из-под криогеля. Ворон ткнул в экран панели управления, и под шапочкой что-то щелкнуло, да так, что Майлз подпрыгнул и чуть было не свалился со стула. Ворон недовольно смотрел на высветившиеся данные. Рукой в перчатке он потянулся, как показалось Майлзу, совершенно машинально, помассировать безжизненную ладонь пациента.
– Закройте сток, – зачем-то сказал он. Танака поспешила выполнить указание. Ворон шагнул, отступив от стола. – Ничего не получится.
Желудок Майлза словно провалился куда-то на тошнотворном вираже.
– Ворон, останавливаться нельзя, – произнес Майлз, а в голове пронеслось: «Боже, только не сейчас… Бедные детки ждут маму, я должен ее вернуть, я обещал…»
– Майлз, я провел больше семи тысяч таких операций. Мне не нужно еще полчаса плясок вокруг трупа этой несчастной, чтобы убедиться, что это действительно труп. На микроуровне ее мозг – комок гнили. – Ворон вздохнул и пошел прочь от стола, стягивая маску и перчатки. – Уж я-то могу сказать, была криоподготовка проведена правильно или нет. Здесь я не виноват. Здесь я ничего не смогу поделать. Здесь я бы никогда и не смог ничего поделать.
Ворон был слишком сдержанным человеком, чтобы, ругаясь, швырнуть перчатки через всю комнату. Но ему и не надо было так проявлять свои эмоции – Майлз прекрасно видел их на застывшем лице. Тем жутче был контраст с его всегда добродушным, приветливым выражением.
– Полагаете… это убийство?
– Процесс может выйти из-под контроля, даже если нет злого умысла. Я бы даже сказал, что это статистически нормально. Хотя вы-то со среднестатическим результатом не смиритесь.