Судьба и воля - стр. 21
Несколько дней по два-три часа в одном из кабинетов занятого американской администрацией здания Фюрербау длились собеседования. Двое в гражданском и один офицер попеременно задавали вопросы на трех языках: немецком, английском и французском. После нескольких первых собеседований (слова допрос в подобных случаях избегали) официальный тон общения со стороны представителей спецслужб стал более дружественным. Борис отвечал на все интересующие их вопросы спокойно, лаконично, лишь изредка проявляя эмоции. После того, как процедура была закончена, прошло около недели, и в один из дней его вызвали в офис службы безопасности администрации. Его встретил офицер военной разведки в звании капитана.
Он сообщил о том, что сведения, проверенные их департаментом, подтверждают ту информацию, которую они получили от Бориса за эти дни. Он выразил сочувствие трагедии, постигшей его юного собеседника, и извинился за необходимость столь длинного списка вопросов, которые они вынуждены были ему задавать в ходе ознакомления как потенциальному сотруднику администрации.
В свободное от этих собеседований время Борис был предоставлен самому себе. Несколько раз он возвращался к руинам завода «Сименс» в смутной надежде прояснить судьбу тех, кто погиб под обрушившимися стенами. С первых дней прекращения боевых действий и взятия города под контроль американцами тысячи людей вышли на расчистку завалов. Сотни жителей Мюнхена трудились и на разрушенном заводе. Но никаких сведений Борис от них получить не смог. Заходил он и в тот дом, который послужил им на некоторое время убежищем. Он так и стоял пустым и неприбранным. В одной из комнат в вентиляционном люке Борька спрятал парабеллум, который в тот, последний день плена, взял у погибшего немецкого офицера. Он не мог выйти к американцам с оружием и решил оставить пистолет в укромном месте, на всякий случай. Носить его при себе теперь, учитывая новые жизненные обстоятельства, было невозможно и опасно. Опасно еще и потому, что он не был уверен в том, что при случае не применит его. В Мюнхене было достаточно целей для человека с его историей. И он положил парабеллум обратно.
Лучшим в эти дни были встречи с Франсуа. Он ждал разрешения покинуть зону ответственности американцев и уже списался с сестрой. Ей удалось передать ему через французское представительство посылку, и Франсуа щеголял в сером, крупной вязки, свитере, под цвет к нему, мягких шерстяных брюках, заправленных в короткие остроносые сапожки. Он рассказывал Борису бесконечные истории из своей богемной жизни, сопровождая их стихами, песенками и театром движений своего подвижного, тонкого, гибкого тела. Он был первым человеком, который сумел отвлечь Бориса от тяжелых мыслей, по-настоящему развеселить его, вернуть хоть какую-то часть того, довоенного мальчишки.
Они очень сблизились, и в тот день, когда Франсуа покидал Мюнхен, он заставил своего друга поклясться, что как только тот получит возможность свободно передвигаться, он приедет в Париж и найдет его по какому-нибудь из написанных им в специально купленном блокноте нескольких адресов, центральным из которых было кабаре «Фоли-Бержер».
Через две недели после того, как Борис впервые перешагнул порог административного здания Фюрербау, началась его трудовая деятельность.