Ступи за ограду - стр. 36

– А ты не погибнешь от скромности, Ретондаро, – усмехнулся Беренгер.

– Нет, конечно. У меня больше шансов погибнуть от пули, – высокомерно сказал Пико.

Потом он тоже растянулся на сене, и некоторое время они ехали молча, изредка поругиваясь от особенно сильных толчков.

– И дерьмо же эта дорога, – сказал Пико.

– Еще большее дерьмо – машина, на которой мы едем, – отозвался Рамон. – Это что, у нас выпускают теперь таких уродов?

– Да, первенец отечественного автомобилестроения. Их собирают в той же Кордове, на заводах ИАМЕ.

– Вот как, – сказал Рамон. – В мое время их еще не было. И сколько такое добро стоит?

– Сто семьдесят тысяч, если не подорожали. Впрочем, говорят, мотор у него хороший. Дизель. Немецкий, что ли, или по немецкой лицензии. Интересно, какое они пьют вино, эти гарнизонные крысы?

Он протянул руку и встряхнул торчащую из сена оплетенную бутыль.

– Меня самого давно занимает этот вопрос, – живо отозвался Рамон. – Вряд ли хорошее. Чтобы попить хорошего вина, нужно ехать в Мендосу или, еще лучше, в Сан-Луис. Но можно попробовать и это.

Они по очереди пососали из бутыли, нашли, что вино неважное, но немного согрелись и через некоторое время повторили опыт. Ехать стало немного веселее.

На исходе четвертого часа пути они добрались до моста через Рио-Гуайкираро. Машина остановилась, сразу стих ветер, и стало теплее. Лагартиха с шофером вышли из кабины, Рамон и Пико спрыгнули на землю, разминая ноги.

– Не очень я вас раструсил? – спросил шофер. – Дорога здесь… – Он покрутил головой и выругался. – Ну, за речкой начинается уже Эн-тре-Риос, здесь провинциальная граница. Через час будем в Ла-Пасе.

Пико сказал, что это, конечно, большое утешение, но их целью является по-прежнему Кордова, до которой от Ла-Паса больше пятисот километров. Потом он спросил, не в лучшем ли состоянии дороги на правобережье. Шофер ответил, что дорогу от Санта-Фе до Сан-Франциско он не знает, так как сюда ехал с юга, через Конкордию, но слышал, что там здорово развезло.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Пико, – тринадцатое есть тринадцатое.

Они развели огонь, разогрели консервы и поели, наполовину опорожнив гарнизонную «дамахуану». Потом шофер достал из-под сиденья закопченный чайничек; примащивая его над костром, он поинтересовался, имели ли сеньоры возможность пить мате «там, за границей».

– Где, в Уругвае? – удивился Рамон. – Да они там без бомбильи12 ни шагу.

– Скажи ты. – Шофер покрутил головой. – А другие гринго мате не любят.

– Так то гринго, а уругвайцы такие же креолы, как и мы с тобой.

Шофер свернул самокрутку, вытащил из огня уголек и прикурил.

– Я на той неделе ездил за удобрениями в Сальсакате, – сказал он, выпуская дым из-под усов. – Там по радио говорил Перон, так он сказал, что уругвайцы это все равно что гринго или еще хуже. Так и сказал.

– Перон? – переспросил Пико.

– Ну да, я ж говорю, Перон.

– А вы верите всему, что говорит Перон?

Шофер подумал, пожал плечами и ничего не ответил.

– Ну хорошо, – не унимался Пико, – вы видели плакаты «Земля тем, кто ее обрабатывает»?

– Кто их не видел, – кивнул водитель.

– Верно, их всюду полно. А много вы знаете случаев, чтобы арендаторы получали землю?

– У нас такого не было, – подумав, сказал шофер. – Да и в других местах я не слыхал.

Ездить-то мне приходится достаточно.