Стукин и Хрустальников. Банковая эпопея - стр. 9
Стукин захихикал.
– А вот познакомлюсь-с, – начал он, – да понравлюсь-с, так…
– Что?! – крикнул на него Хрустальников и погрозил пальцем. – Смотри у меня!
– Да ведь сами же вы желаете, чтобы я сочетался с ними законным браком.
– Верно. Но об этом законном браке с тобой будет еще обширный разговор по пунктам. Ну да что об этом говорить! Это у тебя какое платье?
– Новое-с. У Корпуса купил на ваши деньги. Вы изволили дать семьдесят рублей, а заплатил я семьдесят два рубля. Два рубля передержки.
– Стоит ли об этом разговаривать! Два рубля передержал – я тебе их и отдам. Получай два рубля… Вот тебе трехрублевая бумажка… двух рублей у меня нет. Ну да лишний рубль ты возьми себе на папироски. Повернись-ка еще! Платье ничего… По платью и сзади ты совсем приличный человек… А вот спереди… Главное, нос… Нос у тебя совсем неприличный. Послушай, Стукин… Обрей свой нос.
– Помилуйте, Лавр Петрович, да разве это можно?
– Отчего же нельзя? Нынче отлично режут носы и приставляют новые. Я тебя отдам хирургу. Хирург тебе старый нос отрежет и новый приставит.
– Это уж невозможно-с, – отшучивался Стукин и при этом глупо-преглупо улыбался.
– Отчего невозможно? Ну а если тебя попросят? Если тебя сама Матильда Николаевна попросит? Тогда ты должен согласиться. Ведь женщина – все. И какая женщина-то! Кожа – атлас, глаза – бархат! Придвинься-ка ко мне… Что это у тебя из-за жилетки выпятилось парусом? Сорочка…
– Это не сорочка, а манишка-с.
– Послушай, разве можно такие манишки носить? Ведь у тебя все парусом выпятилось вперед. Надо переодеться. Сейчас мой лакей даст тебе свою сорочку надеть, а эту манишку сними. Я дал бы тебе мою сорочку надеть, но я вдвое толще тебя. И как отрепана у тебя твоя манишка!.. Какие-то усы у ней. Нет, в таком виде нельзя являться перед Матильдой. Алексей! – крикнул Хрустальников лакею. – Дай ты вот этому человеку надеть свою сорочку. Он тебе возвратит потом. Смотри же, Стукин, не зажиль сорочки.
– Что вы, Лавр Петрович…
Лакей принес сорочку.
– Ну, надевай… Надевай здесь… Вот тебе диван, сядь и надевай… – указал Хрустальников. – Ты надевай, а я буду смотреть. Да… Нос у тебя черт знает какой! Какой-то святочный, маскарадный… Впрочем, может быть, это и хорошо. Не правда ли, Стукин? Ведь иногда нос…
– Что это вы, Лавр Петрович, так уж очень мой нос расхаиваете? – обидчиво произнес Стукин. – Ведь вы и раньше изволили его видеть.
– Врешь, он был не такой, совсем не такой. Он у тебя вдруг ни с того ни с сего вырос. Послушай! Ты его поливал, что ли?
– Помилуйте, да разве носы поливают?
– Все нынче поливают, все нынче удобряют. И носы тоже…
– Не слыхал, Лавр Петрович.
– Мало ли, ты чего не слыхал! Ты глуп, Стукин, очень глуп. Впрочем, прости, прости. Это я так… – спохватился Хрустальников и прибавил: – Ну, вот теперь отлично, теперь сорочка вполне приличная. Ну, однако, пора… Поедем к Матильде Николаевне. Она ждет. Алексей! Или Григорий! Кто там? Дай мне зельтерской воды! – крикнул он лакею и снова обратился к Стукину: – Ты умеешь ли, Стукин, прилично раскланяться перед дамой? Покажи-ка мне, как ты войдешь и поклонишься. Сделай репетицию. Не стыдись, не стыдись. Чего ты?.. Ну?!
Стукин прошелся по ковру кабинета и поклонился.
– На манер медведя ученого, – сказал Хрустальников. – Ну да ничего, сойдет. Бывает, что люди и хуже кланяются.