Студентка, коммерсантка и просто красавица! - стр. 3
Что это? На кухне раздалась незатейливая мелодия позывных радио «Маяк». Откуда этот до боли знакомый звук? Радиоточки отключили так давно, что уже и память о них стёрлась. Я встала с постели, накинула халат и оглянулась на трюмо, которое занимало промежуток от моей кровати до двери маленькой комнатушки.
В зеркале отразилась девчонка, с непослушными вихрами густых рыжеватых волос и большими карими глазами. Худощавая, с голенастыми ногами и нескладными пока пропорциями подросткового тела.
Что происходит? Я всё ещё сплю? Да, точно. Ощупала руки, с вечными заусенцами. Как настоящие… Ущипнула себя. Ауч! Больно!
На кровати сонно хлопала глазами Алка:
- Ты чего там рассматриваешь, на себя налюбоваться не можешь? Давай, одевайся быстрее, в школу опоздаешь. Мама уже, наверное, завтрак приготовила.
Мама?..
Мама!
Я вылетела в маленькую кухню, обклеенную клеёнкой с вырвиглазными ярко-зелёными листьями, и резко притормозила, выпучив глаза по максимуму.
- Мама! – и кинулась обнимать молодую женщину, которую помнила лишь по чёрно-белым фотографиям.
- Что тебе, стрекоза? – матушка отвернулась от плиты, поцеловала меня в нос и мягко засмеялась, - с утра уже неймётся? И до сих пор не одета. Иринка, марш в комнату и быстро приведи себя в порядок, - мама шутливо погрозила мне кухонной лопаткой и повернулась к пригоравшей яичнице.
- Что за шум, а драки нет? – на кухню с газетой под мышкой вошёл отец, шаркая растоптанными тапками.
- Папа! - я повисла у него на шее, поцеловала в заросшую щетиной щёку. Какой чудесный сон, вот бы он длился как можно дольше!
А может, я умерла и это рай? Заслуживает же моя жизнь такого рая? Где всё, как прежде. И счастье не мимолётный миг молодости.
- Ира, ты в порядке? – отец кинул взгляд сверху вниз, вытащил газету и шлёпнул меня по спине, - мать кому сказала одеваться?
- А она вечно так, - пожаловалась на меня Алка из нашей комнаты, - сейчас ещё и ванную займёт на полчаса. Семнадцать лет уже, а в голове как у одуванчика – один ветер.
- Алка! – я влетела в комнату, - как я рада тебя видеть!
Сестра посмотрела на меня из-под накрученной чёлки и аккуратно отодвинула плойку:
- Ты чего Ирка? Будь осторожней, обожжёшь ещё.
- Рада тебя видеть, вот и всё, - я села на кровать и принялась натягивать простенькую белую блузку, пальцы дрожали, сердце ходило ходуном. Какой сон замечательный, всё будто настоящее!
- Каждый день видимся, - буркнула Алла, густо намазывая на глаза синие тени.
Я надела школьную форму, которая досталась от сестры, повязала фартук с приколотым к груди значком комсомольца. Заплела непослушные пряди в короткую косу. Взяла с трюмо заколку.
- Ты чего? – возмутилась Алла, - бант завязывай, - выхватила заколку у меня из рук и надула губы, - вечно на чужое заришься!
Пожав плечами, взяла длинный бант и долго пристраивала его к прядям, сноровки не хватало.
- Ма-ам! Заплети меня, пожалуйста.
- Идём, горе луковое, когда уже научишься сама? Дождёшься, отведу к тёте Зине, да и обрежу тебе волосы.
И всё же, какое чудесное видение! Наверное, смерть подобралась так близко, что грёзы, как настоящие, и боль от щипка кажется всамделишной. Но я была рада шансу прожить хотя бы день тут, прочувствовать то давно позабытое счастье.
Я сидела на кухне, дожёвывая яичницу с сосисками и прихлёбывая из щербатой кружки сладкий чай. Рядом были все мои родные: мама, подкладывающая нам сосиски со сковороды, Алла, недовольно ковырявшаяся в тарелке, отделяя желток - она с детства не ела белок, папа, медленно жующий свою порцию, уткнувшись в газету, нет-нет строго поглядывающий на нас поверх очков в роговой оправе.