Струны пространства - стр. 27
– Ты тогда начни смету составлять? И план набросай? Я книгой займусь.
– Идет, – кивнул я.
На кухне Марина жарила яичницу.
– Мама, уходите, тут не развернуться, – сказала она недовольным тоном. – Никита поест, и пойдем в город.
Ее родители ушли в комнату. Я быстро и жадно запихивал в себя приемлемую пищу, понимая, что от телевизора мне теперь не отвертеться.
Марина убирала в холодильник «домашнюю» еду со стола с торжествующим видом, будто только что из милости отменила мою казнь. Мне было не совсем приятно чувствовать себя заложником вежливости и чужих людей в собственной квартире, поэтому я сосредоточился на вкусной яичнице с помидорами, стараясь больше ни о чем не задумываться.
Выпускные экзамены прошли с грандиозным скандалом. Никто из преподавателей не хотел ставить мне «отлично». Учителя искали подвох, заваливали дополнительными вопросами и с выпученными глазами слушали мои ответы, не веря своим ушам. Требовали вывернуть карманы, обыскивали парту, подозрительно смотрели на одежду, будто под моей рубашкой спрятался суфлер. Лицо Надежды Ивановны то бледнело, то становилось пунцовым. Она, сидя в составе комиссии, в волнении теребила мою письменную работу по литературе на последнем экзамене и с недоумением пыталась прочитать что-то в моих глазах.
Я был спокоен и весьма доволен, что настал последний день в этих осточертевших мне стенах. На будущее у меня были свои планы.
– На вечер не останешься? – осторожно поинтересовалась Надежда Ивановна, поймав меня в коридоре, когда все закончилось. Днем ожидалась торжественная церемония вручения аттестатов, а вечером – выпускной бал.
– Нет, – решительно ответил я. – Можно мне аттестат забрать сейчас, и я домой пойду?
– Можно, – вздохнула она. – Удивил ты меня. Не ожидала. Совсем не ожидала. Какой ты. Столько лет из себя дурака строил. Зачем?
– Мне так было легче, – признался я. – Уйти хочу.
– Никита… – Надежда Ивановна помедлила, протягивая мне аттестат. – Адрес мой знаешь. Приходи, если что понадобится.
– Хорошо, – сглотнул я. – Постараюсь, чтобы не понадобилось.
Летний воздух пьянил обманчивой свободой будущего, которые хоть иногда испытывают, наверное, все, без исключения, люди на свете…
Дома я отодвинул письменный стол и отогнул плинтус. Пересчитал свои сбережения. К паспорту приложил аттестат и билет на автобус. Завернул все обратно в газету.
Открыл шкаф, где лежали приготовленные вещи. Пара рубашек, брюки, пиджак и свитер.
Глубоко вздохнул.
Завтра вечером последний рейс увезет меня за добрые сорок километров. Больше я никогда не увижу ни этого дома, ни этого города. И ничего из того, что я видеть больше не хочу.
Оглядел маленькую комнатку, в которой провел столько лет: платяной шкаф, моя кровать у дальней стены, бабушкина располагалась ближе к окну, рядом стоял письменный стол, на котором по-прежнему стопками лежали книги и стояла старая настольная лампа. Ничего не изменилось с моего детства.
Я прилег с книгой на бабушкину кровать, и, когда стало смеркаться, сунул книжку под подушку.
Неясный стук о стекло заставил меня вздрогнуть. Я в недоумении приподнялся. Мелкий камешек вновь ударил в окно.
Под деревом стояла Аленка в легком платье до колен и требовательно смотрела на мои окна.
Я накинул рубашку и стремглав выскочил во двор.