Струна - стр. 38

Я уменьшил громкость. И без того хватало шуму.

– Зачем? – спросил сидевший за рулем Женя. – Надоели «Погорельцы»?

Сам он от этой группы только что не фанател. Вроде бы и взрослый мужик, под тридцать, а словно прыщавый старшеклассник.

– Ты сам-то не устал от них? Круглые ж сутки гоняешь. – Я прокашлялся. Все-таки боком вышла мне вчерашняя прогулка под дождичком. Конечно, середина мая – это не стылый ноябрь, но когда, купившись на жару, ты фланируешь по улицам в легкой рубашке… В итоге – катаральные дела. И мелочь вроде, стыдно с таким к слоноподобному доктору Степану Александровичу бегать, а в то же время весьма неудобственно.

– Великое не надоедает, – торжественно изрек Женя, чуть притормаживая и пропуская вперед похожую на бронтозавра тушу фургона-дальнобоя. – Просто отдельные, упертые на классике личности не в силах оценить.

– Зато в силах приглушить, – мрачно отозвался я. – И вообще, отдохни от эстетических переживаний, за дорогой вон лучше смотри. Сверзнемся сейчас в кювет, а после Кузьмич скажет: «Работа, конечно, проделана большая…»

Хоть и негромко, а рваный ритм песни бил по ушам. Нет, не люблю я этих «Погорельцев», хоть у них и осмысленные тексты. Как будто жуткие сюжеты Гоголя проросли в современной реальности. Пускай это и поэзия, но не в моем вкусе. Музыка, правда, неплохая – частью шокирующая, частью заводящая…

– Кстати, прошлым летом я в похожей операции работал, – точно прочтя мои мысли, ухмыльнулся Женя. – Та же фиговина, жертвенная чаша, кремниевые ножи, ну и само собой – ребятенок в саване. Сатанисты, понимаешь.

– Что, и впрямь человеческие жертвы? – присвистнул я. До сих пор о подобном мне доводилось читать лишь в газетах, падких на обжаренных в собственном сале уток.

– А как ты думаешь? – отозвался Женя. – Начинается, конечно, с кошечек-собачек, потом хочется чего-нибудь поострее. И пошло-поехало. Особенно когда вожак у них без тормозов, да еще дурью люди балуются. Короче, это в Ель-Пожарском было, отсюда километров двести. Глухое село, три бабки доживают свое, зато дачники на лето ездят. Там избу купить за копейки можно, добираться, правда, хреново, даже и с машиной. Дорог, сам понимаешь, никаких. Ну вот, там заброшенная церковь есть, вернее, развалины. Как в тридцатых взорвали «пережиток», так и осталось – купол снесло, стены покорежило, но все-таки стоит. Ну и повадилась туда теплая компашка ездить, в черные мессы по ночам играть. Компашка так, ничего особенного, молодежь сопливая, двадцати нет. Только вот что смешно – заправляла у них бабка. Изрядно так за шестьдесят. Потомственная, блин, гадалка, целительница и всякое такое… Короче, на черной магии у нее крыша поехала.

– А мы тут при чем? – удивился я. – Ну, в смысле, «Струна»?

– Да вроде ни при чем, – вздохнул Женя. – Там же все совершеннолетние, то есть нас как бы и не касается. Дерьмо, конечно, зверюшек мучают… стоило бы шкуру спустить в воспитательных целях… Но все-таки, сам понимаешь, не наш объект. Тем более что и по закону не прикопаешься. Демократия, всяк по-своему с ума сходит. Но вот видишь ли, в деревне дачники летом отдыхают. С детьми, что характерно. И вот как-то пожилая чета идет в лес с корзинками. Рыжиков тьма там. И натыкаются они на рыхлую такую, свежевскопанную землю, и оттуда, из земли, торчит что-то белое. Мелкий такой краешек. Дедок, надо заметить, попался энергичный, потом с сыном туда пришли, с лопатами… В общем, детский трупик. Обескровленный. В какую-то простыню завернутый, что ли. Козлы и закопать-то как следует не закопали, видать, под дурью были.