Стройотряд - стр. 14

Утром и в самом деле его разбудила незнакомая женщина.

– Пора вставать, – мелодично произнесла она и, увидев, что Лёнька открыл глаза, вышла из номера.

Лёнька сразу же поднялся, сходил почистить зубы и подогрел оставленный Петровной чайник.

Только он налил крепкого чая и укусил нежный пирожок, как дверь открылась и в номер вплыла Петровна.

– Доброе утро, Лёнечка, – поздоровалась она. – Ты чаёк-то допивай и выходи, а то мужики уже через полчасика собрались выезжать, – заботливо напомнила она.

– Спасибо, Петровна, – прошамкал Лёнька набитым ртом.

А та, усмехнувшись, махнула рукой:

– Ты ешь, ешь. Не торопись. Они без тебя не уедут. Я уж за ними присмотрю.

Лёнька быстро доел оставшиеся пирожки, прихватил рюкзак и вышел во двор, где на скамейке сидели несколько человек, одетых, как и все таёжники, в энцефалитки и с рюкзаками у ног.

Водитель грузовика, увидев вышедшего Лёньку, грубо окликнул его:

– Ты, что ли, Лёнька?

– Ну, я. А что? – Лёньке не очень-то пришёлся по душе такой окрик, от которого он чуть ли не встал в боксёрскую стойку.

– Да ничего, – так же неприветливо продолжил шофёр и скомандовал: – Тогда полезай в кузов да поехали. Чего ждать-то? Раньше сядешь, раньше выйдешь, – это он, уже шутя, обратился к остальным пассажирам.

Мужики его шутке рассмеялись и, дружно подхватив рюкзаки, сразу же пошли за ограду гостиницы, где стоял крытый брезентом грузовик.

Выходя со двора, Лёнька обернулся и, увидев на крыльце Петровну, помахал ей рукой.

Та в ответ несколько раз махнула ладошкой, и он услышал:

– Когда назад-то?

– Я думаю, что месяца через полтора, – крикнул ей в ответ Лёнька и залез в кузов грузовика следом за остальными мужиками.

Грузовик тут же тронулся, и через задний борт, не прикрытый брезентом, Лёнька видел, как исчезают городские домики и чахлая растительность вдоль дороги. Постепенно стали появляться берёзовые рощи с редкими соснами, которые как бы показывали, что человеческое жильё закончилось и началась тайга.

Воспоминаний о прошлой поездке в Золотую Гору у Лёньки не возникало, и он молча сидел на бортовой скамейке, крепко вцепившись в борт машины, наблюдая за извилистой дорогой и сопками, покрытыми густым лесом.

Порой машину подбрасывало на ухабах, так что приходилось постоянно амортизировать ногами, чтобы не отбить себе зад о деревянную скамейку. Эти прыжки на скамейке мужики воспринимали недовольно, иной раз и с матами, на которые Лёнька уже не обращал внимания. Здесь почти все так говорили, поэтому для него не было новостью, что порой из десяти сказанных слов только пара, а то и тройка, были сказаны по-русски.

Мужики периодически то начинали разговоры, то ехали молча. Лёнька не лез к ним со своими россказнями, а молчал, наблюдая за дорогой.

Далеко за полдень грузовик наконец-то въехал на прииск Золотая Гора и остановился перед большим деревянным домом.

То, что это была контора прииска, можно было понять по красному флагу над крыльцом и большой табличке слева от двери, говорящей о том, что здесь находится начальство.

Остановившись перед конторой, шофёр посигналил, и через пару минут из дверей вывалился громадный небритый мужик. Видать, он был здорово под мухой и сильно на что-то зол.

Как потом оказалось, это был директор прииска – высокий, бородатый и горластый мужик.