Строим доверие по методикам спецслужб - стр. 16

Если вы постоянно жадничаете и ведете грязные игры, это не значит, что вы работаете на свою страну. Это дискредитирует ее. Вы работаете на свою страну, если ведете себя честно и заставляете зараженный скепсисом и цинизмом мир поверить, будто ваша страна желает только хорошего остальному миру. Вот что такое доверие.

Я попытался угадать, чье расположение снискал Бонни.

– А Бонни приходил за консультацией по какому-нибудь вопросу в ваш отдел? – спросил я Стива.

– Ничего об этом не знаю, – ответил Стив. Джесс быстро взглянул на меня. – Но мне кажется, это вполне возможно.

– Наличие американского диплома, должно быть, намного повышает его ценность для своей страны, – сказал я.

– Похоже на то, – сказал Стив. Казалось, ему было не по себе. Джесс снова посмотрел на меня, более выразительно. Брови насуплены. Я тогда только-только начинал постигать невербальный язык.

Стив молчал. Может, он не доверял нам и с подозрением отнесся к внезапному переключению внимания на его друга Теренса Бонни. Но скорее всего, у него на уме было что-то другое. У каждого своя повестка дня. Не признав это, нельзя понять человека, а не поняв его, вы не добьетесь его доверия.

Казалось, Стив хотел сменить тему.

– А что, ребята, вы прилетели сюда на частном самолете? – спросил он. – Прямо как в кино?

– С помощью реактивного ранца, – сказал Джесс. – По правде говоря, мы взлетели с лужайки Белого дома на вертолете Apache и сели на крыше Эмпайр-стейт-билдинг, а оттуда уже – с реактивным ранцем – сюда.

Стив улыбнулся. Незамысловатая шутка, намек на то, что мы с Джессом – простые парни, разрядила обстановку и заставила его почувствовать себя в своей тарелке.

– Робин, – сказал Джесс, – сколько у тебя еще времени? Как насчет твоей дочки?

Я подтянул рукав, чтобы Стиву были видны мои часы с Дартом Вейдером.

– Я получил их на День отца, – объяснил я ему. – Жена позволяет дочери дарить мне все, что она хочет. Поэтому у меня уже три фрисби, санки и пара ходуль.

– У тебя есть дети? – спросил Джесс Стива.

– Есть, – его взгляд снова стал встревоженным. – Хотя даже не знаю. Пока все непонятно. Мы разводимся.

– Да, приятель, это тяжело, – сказал я. Я искренне ему сочувствовал.

– И это после двадцати лет, – добавил Стив.

– Господи, – сказал я. – А как дети, нормально? – На мгновение я поставил себя на его место. Я бы больше всего переживал за них.

– Они не знают, что и думать. И я тоже. Мне казалось, у нас все хорошо, кроме старого спора о том, что лучше – тратить или экономить. А потом бац! Как гром среди ясного неба.

– А ты кем был – транжирой или скупердяем? – спросил Джесс.

– Транжирой.

– Я так и думал, – сказал Джесс. – Мой девиз: с собой в могилу не унесешь, лучше быть счастливым, пока ты молод, чем когда состаришься.

«Интересно, – подумал я, – Джесс действительно так считает?»

Стив немного успокоился. Неважно, что на самом деле думал Джесс. Когда кто-то страдает и просит помощи, ты помогаешь. Мы должны поступать так по отношению к друзьям, незнакомцам, ко всем. Если человек сможет сделать что-то для нас, хорошо, если нет – тоже хорошо.

– Я тебе сочувствую, – сказал Джесс негромко. Я знал, что он говорит искренне. Иногда он прибегал к невинной лжи, чтобы успокоить собеседника, но никогда не лгал, когда дело касалось чего-то важного. Честность и доверие идут рука об руку.