Строгий адвокат по вызову - стр. 7
— Где расположимся? — я кивнул в сторону коньяка, а потом в сторону двери в комнату.
Квартирка у нее была совсем маленькая, малогабаритная двушка. Хоть и в центре в приличном доме, но совсем не элитная. Я уж и забыл, когда последний раз бывал в таких.
— Уже? — Арина поспешно развернулась, спиной загораживая проход в комнату и мотнула головой в сторону кухни. — Может… выпьем сначала?
— Я на работе, — напомнил ей мягко.
— Но мне так проще… — практически взмолилась она.
— Хорошо, — я сдался под ее несчастным взглядом.
Мы прошли на кухню, я устроился на табуретке и сам разлил коньяк. Себе буквально глоток, ей — хорошую дозу, для успокоения. Арина подхватила бокал, и я заметил, как дрожат ее руки. Она махнула свою порцию практически залпом, еле отдышалась и запозданием закусила ломтиком лимона.
Я покатал коньяк в бокале, любуясь маслянистыми разводами на стенках бокала, медленно отпил половину глотка, растирая огненный вкус по нёбу и посмотрел на свою заказчицу очень, очень внимательно.
Интересно, что тут происходит?
Женька говорила — сложный развод. С каким-то супербогатым мужиком, который, как водится, не хочет оставлять испортившейся жене даже втулки от туалетной бумаги. Разумеется — брачный контракт, в котором сразу прописано, что уходить ей придется с голой жопой. Не она первая, не она последняя брошенка.
Но и брошенки разные бывают — некоторые и правда обманутые сиротки, верившие в чистую и светлую любовь с олигархом. А некоторые — такие стервозы, что мне порой страшно с ними связываться, еще сам должен останешься.
Все может быть. Сколько там должно быть денег, чтобы хватило на мою помощь? И почему она встречает меня в этой собачьей будке, а не в нормальной квартире? Да и выглядит… Не скажу, что соответствующе.
Желания присутствовать при личных разборках у меня никакого не было.
Развод — это всегда грязное белье и некрасивые скандалы. Не мой профиль, я слишком брезглив.
Сейчас гляну, какие там сложности, да и сосватаю ей Аньку.
Анька любит разведенок, жалеет их.
Она акула — выцарапывает для них максимум.
С одним условием. Совершенно непрофессиональным.
Она должна верить, что дамочка — жертва, а не хищник.
Тогда Анька сделает невозможное: пройдет насквозь все брачные контракты, через бедро кинет лучших адвокатов зажравшегося муженька, а надо будет — луну с неба достанет.
За процент. За жирный-жирный процент. Но сделает.
Если этой девочке и правда положен кусок пирога ее бышего мужа — Анька ее возьмет с удовольствием.
Арина вся просто извелась под моим взглядом, изъерзалась на табуретке. А я задумался и забыл, что на нее смотрю. Бедняжка.
— Ну что… — я допил коньяк и поставил бокал на стол. — Что там у тебя за дело?
— Там… — она замешкалась, но решитально выдохнула. — Там — я.
Она соскочила с табуретки, подошла ко мне вплотную — и отодвинуться было некуда на маленькой кухоньке! — и вдруг принялась расстегивать пуговицы на своем платьишке.
Но тут же словно спохватилась и потянулась к моему галстуку.
Вот уж чего я не ожидал!
Нет, я знаю, что дамочек частенько возбуждает мой деловой вид. Не раз и не два обеспеченные заказчицы пытались с голодухи на меня запрыгнуть. Мужья-то у них давно импотенты — возраст, стрессы…
Некоторые прямо признавались, что трахнуться на рабочем столе юриста среди кожаных папок, золотых «паркеров» и малахитовых пресс-папье — их сексуальная мечта.