Стриптиз - стр. 28
Мы стоим самые крайние. Наказание для опоздавших. Лучшие места около повара заняли первые пришедшие.
- Еще скажи, что и готовила, - отвечаю. Улыбка растягивает губы.
А хочется смеяться. В этом вся куколка. Она же будет делать сама себе маникюр перед маникюром и эпиляцию перед эпиляцией.
- Пробовала. Получается фигня. Сказала бы хуже, но не буду.
- Ну тогда после сегодняшнего твой кавалер точно останется в восторге. Такие жертвы… - подшучиваю на ней. Получаю локтем в бок. Морщусь. И смеюсь.
Мы слушаем повара. Он говорит быстро. И делает все быстро. Повторить сложно. И тяжело. Кошусь на разделочные доски других участников и опускаю взгляд. У меня не так. Не то, чтобы я стремилась к идеалу, но опять какой-то неполноценной себя чувствую. Так и хочется отбросить все и закричать.
- Эй, ты чего? - Куколка чувствуют смену настроения.
- Посмотри на него. Его убили, он стал жертвой. И была хрупкая надежда, что станет прекрасным обедом. А он … глупая у него смерть.
- А по-моему хорошо получается. А вон у того мужика точно нет! - указывает кончиком ножа. Скрываю улыбку, - ну и у меня так себе.
Ободряет меня, посмотри-ка. Но ведь получается. Какие-то простые слова, и веры в себя становится больше.
Режу, стругаю что-то. Или, правильней будет сказать, шинкую. Даже нравится теперь эта суматоха за столом. И запахи. Как тут вкусно пахнет. Уже не терпится попробовать мой шедевр. Ну да, он именно такой. Может, слегка пересоленный, но я сделала его сама.
- Вот смотрю я на твое блюдо и думаю… Помнишь, эпизод в “Отчаянных домохозяйках”? Там за Габи пирог готовила Бри? Может, мне тебя попросить приготовить этого дохлого цыпленка, мать его, парминьяна? А? Ну что зря продукты переводить? Я в любом случае своего испорчу.
- Ты меня переоцениваешь.
- Нет, Нинель, - голос становится в меру строгим.
Куколка чуть старше меня. И когда она говорит именно таким тоном, правда вслушиваюсь.
- Это ты себя недооцениваешь. Ты замечательная, умная, талантливая.
Мы садимся за стол пробовать свои блюда. То, что так долго ждала. Из другого зала слышны смех и веселые голоса. Значит, дети тоже сели пробовать свою пиццу. Представляю и вижу перед глазами восторг Аленки. Друзей уже себе нашла. Она у меня очень общительная.
- На, - протягивает мне кусочек своего цыпленка. Кошусь подозрительно. Выглядит и правда хуже моего. Желание съязвить зашкаливает. И я первый раз чувствую что-то вроде удовольствия, что у кого-то хуже, чем у меня.
- Прости, Куколка. Но если твоя идея с “пирогом” не отменяется, то я готова тебе помочь.
- Я же говорила!
Куколка откусывает моего цыпленка и закатывает глаза, - а я жадно впитываю ее эмоции. Если она не играет, то ей и правда нравится.
- Я в восхищении!
- Вкусно? - теплая волна расползается внутри. Это и правда приятно, когда у тебя получается и тебя хвалят.
- Еще как! Хотела бы спросить рецепт, но не буду, - и смеется.
Мы едим в молчании дальше. А меня теперь терзает мысль, что нужно поделиться с Куколкой последними событиями. Я же скрыла от нее про свое место работы, молчу про Ольшанского. И разрывает изнутри от пережитых эмоций. Могу не справиться.
- Куколка?
- М?
Откладываю приборы. Я ела так быстро, что все остальные еще орудуют вилками. Даже сама Куколка.
- Я теперь стриптизерша, - и опускаю взгляд. Что если она разочаруется во мне? Мысль колючая.