Стрелы моей любви - стр. 10
– Как рука? – поинтересовался отец, сев напротив меня за столом.
– Без изменений, – коротко ответила я, стараясь не встречаться с его наверняка встревоженным взглядом.
– Я так понял, в институт ты сегодня не поехала?
– Не вижу смысла идти туда, раз не могу писать конспекты.
– Ты могла хотя бы слушать, – возразила внезапно включившаяся в разговор мама.
– Верно, – согласился с ней папа. – Прослушать лекцию – уже половина дела.
– Я все равно ничего не запомню.
– Запомнишь, если не будешь витать в облаках, как в школе. – Мама поставила передо мной глубокую миску, наполненную супом. Посыпав его сверху поджаренным беконом и тыквенными семечками, она добавила: – Ешь давай. Приятного аппетита.
– Спасибо, – тихо поблагодарила я и потянулась за ложкой.
– И все же! – эмоционально начала мама. – Не понимаю, как ты могла пойти на такое после всего, что случилось с Женей!
– Тата, – ласково обратился к ней папа, – не надо.
– Нет! Я все же скажу это. Чем ты думала, когда садилась на этот чертов квадроцикл?! Ты хотя бы сомневалась или стремглав понеслась навстречу опасности?
Этот взрыв был ожидаем – я готовилась к нему со вчерашнего вечера, с того самого момента, как они приехали за мной в больницу. Но мне все равно оказалось нечего ей ответить. Как объяснить непреодолимое желание жить, несмотря на каждодневный страх этой самой жизни? Как донести до родителей мысль, что только таким методом проб и ошибок я могу отыскать путь к освобождению от страха и боли?
– Простите, – только и смогла вымолвить я.
– Она не хотела нас расстроить, – сказал папа. – Правда, Нина?
Кивнув, я поерзала на стуле.
– Можно мне уже поесть?
– Ешь, – разрешила мама и тут же пригрозила: – но мы еще не раз вернемся к этому разговору.
Ну, конечно, разговоры! Та часть повседневности, которая давалась мне тяжелее всего. Разве горстка тщательно подобранных слов способна выразить наши подлинные чувства? Даже в выпущенной из лука стреле куда больше смысла.
Покончив с обедом, я отправилась в больницу, чтобы навестить брата. Как обычно, устроилась в кресле, стоявшем напротив его койки, и взяла со стола первую попавшуюся в руки книгу. Мама с папой каждый день читали ему что-нибудь вслух, надеясь, что знакомые голоса заставят его проснуться.
Я же, в отличие от родителей, приходя к Жене, неизменно молчала. Даже дышать старалась потише, точно боялась спугнуть притаившуюся в его теле душу, готовую в любой момент выпорхнуть и покинуть нас навсегда.
Узнай он о случившемся со мной накануне, рассмеялся бы до колик в животе. Его забавляли все неприятности, в которые мне доводилось попадать. Мы были ровесниками, но он относился ко мне как к вечному ребенку, за которым нужно приглядывать, и даже появление в моих руках лука и стрел не смогло его переубедить.
Меня утешала мысль, что он застал мои, пусть и незначительные, но все же успехи. Побывал на соревнованиях, где я показала достойные результаты. Узнал и увидел, какой сильной и храброй может быть его двойняшка. Я как могла убеждала себя, что накопила достаточно воспоминаний, чтобы продержаться и прожить прекрасную жизнь, несмотря ни на что. Но правда заключилась в том, что я не верила ни в какое «долго и счастливо» без брата.
Вернувшись домой, я переоделась в спортивный костюм и по привычке направилась в сторону Академии, где вот-вот должна была начаться тренировка. Мне даже не пришлось объяснять свой уход родителям, засевшим в гостинице за просмотром очередной медицинской драмы. Понятия не имею, что они надеялись в них найти – поддержку или беспроигрышный способ спасти Женю – но они никогда не отрывались от экрана, что бы ни происходило вокруг.