Стрелы кентавра. Кибервойна по-американски - стр. 15

В экспертном сообществе США существовал довольно широкий спектр мнений в отношении того, что считать кибервойной и киберугрозами и как на них реагировать. Известный специалист по сетевым войнам Джон Аркилла указывал, что «подвиги кибервойн малого масштаба (Аркилла приводит в пример атаки на правительственные сайты Эстонии в 2007 г. и соответствующую инфраструктуру Грузии в августе 2008 г., приписывая данную инициативу российской стороне, а также инцидент с вирусом Stuxnet на иранских ядерных объектах. – Прим. авт.) в конечном итоге могут достичь больших размеров, учитывая явные уязвимости передовых военных и различных систем связи, которые с каждым днем все больше охватывают мир. Вот почему я думаю, что кибервойнам суждено сыграть более заметную роль в будущих войнах»[79].

Поскольку консенсуса в отношении кибервойны не было ни среди военных, ни среди политиков, в США начали использовать терминологию киберугроз и киберопераций.

Отмечалось, что «кибероперации могут быть проведены во всех областях ведения боевых действий: в воздухе, космосе, киберпространстве, на суше и море. Кроме того, несмотря на незрелость оперативных доктрин для киберпространства, доктрины для воздуха и космического пространства остаются актуальными и применимыми к сфере киберпространства… Хотя кибероперации имеют различные способы достижения эффектов, с точки зрения ВВС они похожи на другие воздушные и космические операции»[80]. А поскольку кибероперации применимы везде, то возникают новые категории.

«Контрвоздух, контркосмос, контрсуша, контрморе – операции, осуществляемые для достижения желаемой степени превосходства в данной области и в то же время направленные на недопущение использовать те же области врагом. Киберзадачи для данных сфер состоят в манипулировании базами данных, образами, контролем и энергией систем вооружений… Мы предлагаем следующее определение контркиберпространства (countercyberspace): функция, состоящая из операций для достижения и поддержания желаемого уровня превосходства в киберпространстве путем уничтожения, деградации или разрушение возможностей врага по использованию киберпространства…

Превосходство в воздухе и космическом пространстве характеризуется свободой действий и спонтанной свободой от атаки. Свобода действий – это характеристика превосходства в киберпространстве… Приблизительным резюме для превосходства в киберпространстве может быть «свобода действий в течение атаки» (т. е. возможность действовать даже во время атаки и после нее)»[81].

Аркилла указывал, что есть возможность выработать определенный код поведения. Например, не применять кибератаки против исключительно гражданских объектов. По крайней мере, такая договоренность возможна между государствами. Некоторые теневые сети, т. е. радикальные политические группировки, также могут следовать некоему кодексу. Второй тезис маловероятен, так как в случае терроризма целью действий подобных групп является запугивание населения для достижения своих политических целей, и киберпространство предоставляет для этого хорошую возможность.

Томас Рид отмечал, что паникеры кибервойны хотят, чтобы Соединенные Штаты рассматривали кибербезопасность как новый вызов геополитического масштаба. Они считают, что киберпространство становится новой областью для военного соперничества с такими конкурентами, как Россия и Китай, и они думают, что для предотвращения этого нужны новые соглашения по ограничению кибероружия. Даже известны попытки установить международные нормы по этой теме: правительство Великобритании созвало конференцию в Лондоне в конце 2011 г., первоначально намереваясь сделать Интернет более безопасным на основе согласия с новыми правилами. А Россия и Китай предложили на Ассамблее ООН в сентябре 2011 г. создать «международный кодекс поведения для обеспечения информационной безопасности». После этого дипломаты стали обсуждать, должна ли Организация Объединенных Наций попытаться создать некий эквивалент контроля над ядерными вооружениями в киберпространстве.