Стрелок - стр. 52
, которые заглядывали туда, чтобы потрепаться, поиграть в карты, послоняться без дела и посплетничать, но в целом тир использовался не по назначению, а только как место для встреч.
– Так обстоят дела в Чикаго, – объяснил Первис. – Те, кто чем-то владеет, не желают ни с кем этим делиться. Те, у кого ничего нет, вынуждены с этим мириться. Точнее: хозяева ирландцы, остальным не на что рассчитывать. Все карты на руках у О’Мэлли, потому что он знает, что мы здесь новички, он нас еще не распробовал и не знает, задержимся мы здесь надолго или просто пошипим и испаримся, как масло на сковородке. Я мог бы писать одно за другим письма комиссару Оллману, но все они затеряются бесследно, а если буду жаловаться, меня никто не услышит. Ситуация непростая. И позвольте мне высказаться откровенно, шериф: чтобы чего-либо добиться, мне нужно много смазки, а после «Маленькой Богемии» смазки у меня нет. Уверен, Сэм Коули скажет вам то же самое.
– Я не из тех, кто ходит от одного начальника к другому, – сказал Чарльз, вызвав улыбку у Первиса. – Вы не возражаете, если я сам тряхну этого О’Мэлли? Неофициально?
– Не знаю, что вы задумали, шериф, и не хочу это знать. Но делайте, что считаете нужным. Только не попадитесь на этом.
И Чарльз присмотрелся, после чего как-то вечером заявился один-одинешенек с двумя коробками патронов в карманах пиджака. В Чикаго стоял погожий летний день, со стороны озера дул освежающий ветерок, и дорога привела Чарльза прямиком на Стейт-стрит, мимо больших универсальных магазинов, под проносящимися с ревом поездами на эстакадах, образующих южную оконечность «Петли», мимо нескольких покосившихся строений и, наконец, к новому зданию, похожему на поставленный на торец кирпич. Тринадцать этажей незыблемых моральных устоев, с обманчивой лепниной на первых двух этажах, призванной скрыть угрюмую утилитарность этого заведения. Войдя в вестибюль, Чарльз спустился на лифте на один этаж.
Здесь ничего нового. Просто тир за регистрационной стойкой, приглушенные звуки выстрелов, отражающиеся от толстых стен. Чарльз предъявил свой значок, ему выделили место, он заткнул уши ватой – так иногда поступали и другие, но это было необязательно, – и шагнул в привычный сырой бетонный полумрак, наполненный запахом порохового дыма, с россыпью стреляных гильз на полу и длинным коридором с кабинками. Зашел в выделенную ему кабинку, взял мишень и откатил ее на дистанцию двадцать пять ярдов, предел тира. Положив пистолет на столик, достал три снаряженных магазина, которые носил на ремне, и положил перед собой две коробки стандартных патронов. Мишень представляла собой один из тех абсурдных силуэтов, когда человек просто стоит перед тобой, весь черный, чтобы было лучше видно в тусклом освещении тира, в неестественной позе, словно просящей: «Пожалуйста, убей меня». Она не имела ничего общего с реальной перестрелкой.
Чарльз впервые имел дело с новым «Кольтом», за который расписался в арсенале. Пистолет был похож на все остальные «Кольты», из которых ему приходилось стрелять. Всё на месте, всё затянуто, никакого люфта затвора, как иногда бывает; тусклый блеск металла. Чарльз стрелял, держа пистолет в одной руке, развернувшись к мишени под прямым углом, поскольку это было общепринятое полицейское правило, а он не хотел показухи.