Стрелок: Путь на Балканы. Путь в террор. Путь в Туркестан - стр. 7

, по этой же причине он редко принимал участие в студенческих пирушках и почти не имел знакомств среди барышень. Единственным приятелем его был Николай Штерн, и, когда тот пригласил его погостить у себя дома, Лиховцев с восторгом согласился. Знакомство же с кузиной друга ударило молодого человека как обухом по голове. Софи была так красива, умна, образованна, но при этом совершенно недоступна. Ее нельзя было не любить, но что проку любить звезду в небе? Ведь она никогда не ответит тебе взаимностью! Впрочем, он все-таки попытался с ней объясниться и, как и ожидалось, был отвергнут. Именно от отчаяния он и записался в армию, полагая достойную смерть в бою за правое дело, лучшим лекарством. И вот, совершенно неожиданно, эта прекрасная девушка ответила на его чувства и пообещала… подумать только, она пообещала стать его!

Скрипнула дверь, и на пороге появился Николай. Костюм его был несколько потрепан, а на лице блуждала довольная улыбка объевшегося сметаной кота. Однако счастливый влюбленный не обратил на это ни малейшего внимания. Радостно улыбнувшись приятелю, он спросил:

– Где ты был?

– Да так, дышал свежим воздухом, а что?

– Мне так многим надо с тобой поделиться…

– О, могу себе представить, – засмеялся Николаша, – Софи, верно, сказала тебе четыре слова вместо обычных трех.

– Как ты можешь так говорить!

– Могу, брат. Видишь ли, я, конечно, люблю Сонечку, мы с ней с детства дружны и все же… кажется, я оказал тебе дурную услугу, познакомив с ней.

– Отчего ты так говоришь?

– Как тебе сказать, дружище, еще когда я ходил в здешнюю гимназию, все хотели со мной дружить, с тем чтобы через меня познакомиться с кузиной.

– Что в этом такого? Она так красива и, верно, и нежном возрасте была прелестнейшим ребенком. Можно ли за это осуждать?

– Ах, Алешка, погубит тебя твоя доброта. Ты во всем ухитряешься видеть только хорошее. Слушай, как у тебя это получается?

– Не знаю, но все-таки отчего ты так говоришь?

– Господи, да Сонька – чума для нашего брата! Поверь мне, я знаю, ведь я сам был в нее влюблен. Ах, если бы от неразделенных чувств умирали, вокруг тетушкиного дома было бы преизрядное кладбище. Ну, вдобавок к тому, что имеет дядюшка. Да не смотри ты так! Видишь ли, у всякого врача есть свое кладбище, причем у хорошего оно иной раз не меньшее, чем у дурного. Ведь к знающему доктору идет больше пациентов, не так ли?

– Откуда в тебе столько цинизма?

– Цинизма? Отнюдь, это, брат, чистый реализм.

– Так где ты был?

– Ну, я некоторым образом тоже был ранен стрелой амура. Правда, предмет моей страсти не столь идеален, как твой, но, по крайней мере, мое свидание увенчалось куда большим успехом.

– Ты влюблен?

– О боже, ну конечно! Я люблю весь мир, родителей, дядюшку, тетушку, прекрасную Софию и… даже тебя! Хочешь расцелую?

– Уволь, – уклонился от объятий Лиховцев, – так ты был на свидании со всем миром? Нельзя не заметить – ты быстро управился!

– О, мой влюбленный друг снова обрел возможность язвить. Алешка, ты явно небезнадежен! Нет, я был на свидании только с одной представительницей человечества, а что касается времени, то посмотри на часы. Уже за полночь!

– Да, а я и не заметил…

– Вот уж действительно, влюбленные часов не наблюдают! Ладно, давай спать, завтра дел много.

Девушка, имя которой Николаша так и не назвал, тем временем кралась по дому к своей каморке. Несколько раз она натыкалась в темноте на предметы мебели, но, слава богу, не производила особого шума. Наконец добравшись до жесткого топчана, она торопливо скинула передник, платье и чепец и, оставшись в одной рубашке, юркнула под холодное одеяло. В этот момент она все-таки задела стоящий на столе ковш, и тот с грохотом упал на пол.