Стрекоза - стр. 8
Лиза не стала снимать пейзажи или натюрморты. Она начала снимать гостей и праздник, на котором она была обслуживающим персоналом.
Она подняла камеру и посмотрела в видоискатель.
И мир перевернулся.
Вот Ирина: ее рот искривлен в сладкой улыбке, но глаза пусты и холодны. Щёлк!
Вот свекровь: ее поза выражает томную негу, но пальцы судорожно впились в подлокотник кресла. Щёлк!
Вот Игорь: он размахивает шампуром, изображая радушного хозяина, но взгляд его скользит по жене с раздражением. Щёлк!
Через объектив они перестали быть пугающими судьями. Они стали… карикатурами. Набором масок и неискренних жестов. Лиза, невидимая за камерой, вдруг увидела всю фальшь этого спектакля.
И тут ее пронзила странная, пугающая мысль: «Я – хищник. А они – моя добыча. Я фиксирую их слабости, их фальшь. Я вижу их насквозь».
От этой мысли стало страшно. Она не была жестокой. Но вслед за страхом пришла волна незнакомой, опьяняющей силы. Это не была сила разрушения. Это была сила вИдения. Правды.
Она опустила камеру. Никто не заметил ее съемки. Для всех она так и осталась невидимкой. Но что-то внутри нее изменилось безвозвратно. Она больше не была жертвой в этой истории. Она стала наблюдателем. А значит, рано или поздно, она должна была превратиться в действующее лицо. И когда это случится, у нее уже будет оружие – ее фасеточный взгляд, запечатлевающий правду.
Глава 4. Твоим крыльям нужно солнце!
Семейные посиделки – это ад! Пустые разговоры, обжираловка и суета. Лиза никогда не понимала этих сборищ за столом. Но жизнь с Игорем приучила её к этой воскресной традиции, принимать их, как должно, безропотно.
Хотя в этот раз прошло всё по-другому. Лиза уже не тяготилась своей ролью «радушной» хозяйки, а вернее прислуги. Она как будто смотрела на всё со стороны, понимая, что скоро жизнь её пойдет по другой тропинке. Было только спокойствие и тихая уверенность, которая гасила шум застолья.
На следующий день, с заявкой на кредит в сумке и дрожью в коленках, Лиза вышла из банка. Девушка за стеклом благосклонно кивнула: «Соберите документы с работы, и все будет в порядке». Эти слова звучали как магическое заклинание, открывающее дверь в другую жизнь. Теперь она могла снять небольшую, но свою комнату. Как ни экономь, а мизерной зарплаты на съем жилья Лизе не хватало, а кредит в 150 тысяч давал ей не просто надежду, а реальную возможность вырваться от мужа.
От переполнявших ее чувств, страха и странного восторга, Лизе захотелось просто посидеть, перевести дух. Она зашла в небольшой парк и опустилась на первую же свободную скамейку, закрыв глаза, подставляя лицу слабому осеннему солнцу.
Ее покой нарушил грубый голос:
– Эй, бабка, подвинься! Место людям занимаешь!
Лиза открыла глаза. Перед ней стоял высокий мужчина в спортивном костюме, а рядом, на скамейке, сидела хрупкая пожилая женщина в элегантном плаще и изящной шляпке. Она читала книгу, не обращая на хама никакого внимания.
– Я с тобой разговариваю! – мужчина повысил голос.
Женщина медленно подняла на него взгляд. Он был не сердитым, а театрально-изумленным. Она выдержала паузу, приподняв тонкую бровь.
– Ах, милейший, – ее голос, низкий и поставленный, прозвучал, как удар гонга. – Вы, видимо, перепутали меня с кем-то, кто обязан вам подвинуться. Это моя скамейка! Я здесь мыслю. А мысли, как известно, требуют простора. Так что отойдите, вы мне загораживаете солнце. И не смейте больше называть меня «бабкой». Я – Маргарита Павловна. Запомните. А теперь – марш!