Стражи Армады. Охота на зверя - стр. 35
Собаки настолько сильно порвали сталкера, что надежды на то, что он не заразился какой-нибудь гадостью, практически не оставалось. Уперев ружье в окровавленную культю левой руки, тот прошипел сквозь плотно стиснутые зубы:
– Кончай геройствовать и лезь!
Хорёк секунду колебался, после чего поставил ногу на ось перевернутого трактора и взобрался наверх.
Фонарь желтоватой полоской света вырвал у темноты часть пространства, и в направленном луче блеснули глаза какой-то твари. Под сердцем Хорька похолодело, когда, присмотревшись, он разглядел существо. Крупный псевдоволк – смертельно опасный мутант даже для хорошо вооруженного сталкера. Зверь всегда атаковал стремительно, и ходоки зачастую не успевали отреагировать на угрозу. А сразу за вожаком маячили острые морды псов. Это гораздо хуже…
– Они здесь! – закричал Хорёк, но его слова заглушили выстрелы дробовика.
Многозарядник «анархиста» изрыгнул волну огня, и голова выскочившей к трактору собаки разлетелась кровавыми ошметками. Второй выстрел оказался результативнее. Сразу несколько мутантов отбросило назад.
Отчего-то диких псов сталкерская сеть поставила в один ряд с крысаками, но автор такого анализа глубоко ошибся. Мутировавшие в Зоне звери приобрели возможность чувствовать жертву, или, как говорил Болотник, – видеть страх. Эти твари не обращали внимания на время суток, погоду, видимость – Зона подарила им уникальные слух и обоняние. А ещё они обладали поразительной живучестью, умея в кратчайшие сроки регенерировать поврежденные ткани. И все дополнялось силой внушения обладающего телепатией псевдоволка, управляющего стаей. А сейчас, получив порцию дроби, псы даже с перебитыми лапами упорно ползли к трактору, лязгая перекошенными от боли и ярости челюстями. Их уродливые морды то и дело появлялись в свете фонаря Хорька, и тут же следовал выстрел напарника.
Сталкер попытался вспомнить, скольких мутантов он уже отправил на тот свет, но сбился со счёту. Больше двух десятков – это точно.
Внезапно дробовик смолк, и Хорёк, не выдержав заминки, спрыгнул вниз, чтобы посмотреть, что случилось. Игл всё так же сидел, привалившись к покорёженному днищу. Глаза его блестели, а губы то и дело что-то нашептывали.
– Ты чего? – Хорёк коснулся рукой плеча напарника.
– Патронов больше нет… – прошептал обреченно тот и потряс перед лицом сталкера бесполезным помповиком.
– А пистолет?
– Потерял, пока бежали…
Хорёк потянулся к бедру, но тут же опомнился – у него тоже не было пистолета. Он его просто не взял в этот рейд.
– Всё пропало… – обречённо проговорил «анархист» и опустил руки.
Это прозвучало для Хорька как приговор.
Никогда Игл – ветеран из группировки «Анархия» – не бросался такими словами напрасно. Наоборот, однажды даже рассказал Хорьку притчу о сталкере, который не боялся смерти. Но смельчак остался в прошлом, сгинул, и никто, кроме Игла и ещё некоторых старожилов, не знал о нем ничего. Игл не раз убеждал напарника, что тоже не боится смерти, но идти ей навстречу не спешит.
– Если сталкер убегает, он не трус, а умный и расчетливый человек, – рассуждал «анархист». – А если не убегает, то либо дурак, либо выхода у него нет, во что я не верю. Выход есть всегда!
И вот теперь тот, кто учил Хорька оценивать любую ситуацию хладнокровно и непредвзято, стрелять редко, но точно в цель, и никогда не выпускать из рук болт, сидел раненый посреди Пустыря, заявляя, что они обречены.