Стражи Армады. Охота на зверя - стр. 23
Сколько потом бродить в темноте? Часы? Дни?
Думал об этом, а сам продвигался вперёд, всё глубже погружаясь в воду. До пояса, по грудь, держа смартфон над головой. Наконец, за очередным поворотом путь мне преградила вертикальная шахта с ржавой лестницей. Недолго думая, полез наверх, всем весом навалился на закрывающую лаз крышку, приподнял и почувствовал свежий воздух, услышал далёкий рёв еще продолжающегося вихря. Выбравшись наружу, упал на траву и долго, глубоко, полной грудью дышал, втягивая зараженный, но такой приятный после ползанья по катакомбам воздух. Вопреки ожиданиям, лаз вывел меня не к Озеру. Он находился у подножия того самого холма, с которого утром смешно скатился Шилов. Наверное, и плюхнулся в грязь он где-то рядом, да только не разглядел заваленный землёй, заросший травой люк. А прошедшая по низине аномалия выжгла растительность, разбросала грунт. Если бы не она, я бы бился снизу, не в силах сдвинуть крышку. Правда, и в тоннеле я оказался из-за разбушевавшейся «энерго».
С моей позиции отчётливо просматривались двухэтажный дом и ослабевающий рядом огненный смерч. Посмотрел на экран смартфона и глупо улыбнулся: батарея умного гаджета села. Голодный, уставший, долго ещё сидел на склоне холма, глядя, как в низине лютует аномальный вихрь. А из чёрных провалов окон панельной двухэтажки на меня смотрела смерть, удивлённая, что сталкер Жура всё ещё жив.
Глава 4
Закрытый город Надеждинск. Недалеко от Рубежа
Помню лишь, как с остервенением бил кулаками в ворота на одном из блокпостов. Орал: «Пустите, твари!» Как дополз по топким берегам болота до линии Рубежа – не помню. Ни в одну аномалию не вляпался, ни на одного хищника не нарвался. Даже почти без последствий преодолел минное поле. Задел одну, но рванула она отчего-то, когда я уже отошел на приличное расстояние. Было холодно, страшно. В голове гудело, из распоротого осколком мины лба, заливая глаза, сочилась кровь.
Представляю, как удивились бойцы на блокпосту, когда с противоположной стороны колючки, с территории Зоны, кто-то начал долбиться и требовать отпереть ворота. Наверняка всем личным составом кирпичей наложили. Ещё бы! На таких мини-заставах в основном служат контрактники, которые в Зоне не были ни разу. Им, естественно, рассказали, что внутри периметра Рубежа – смерть, мрак, злобные твари с когтями, клыками и налитыми злобой глазами. Но никак не матюгами.
С полчаса стучал я в ворота, пока вояки в панике носились туда-сюда, смотрели через камеры видеонаблюдения на окровавленного человека в мокрой, грязной одежде, звонили в штаб, консультировались с дежурным.
Через тридцать минут ворота распахнулись, на залитую бетоном площадку перед блокпостом высыпал взвод автоматчиков. Меня схватили за шкварник, затащили внутрь, принялись водить поверх одежды счётчиком Гейгера и аномалометром. Стандартная процедура. Вот только глаза у всех были круглые, как у какающей собачки из анекдота.
Позже выяснилось, что дежурным в штабе оказался мой давний приятель Мишка Верещагин. Он тут же скомандовал впустить меня на территорию, сам примчался на служебном «УАЗе» и отвёз в госпиталь.
– Что там произошло? – спрашивал Верещагин, пока машина сайгачила по колдобинам в сторону автострады.
Я что-то бурчал в ответ, а потом отключился. Измождённый, хапнувший дозу облучения. Надо отдать должное специалистам из госпиталя Надеждинска – откачали, подняли на ноги.