Страсти по Митрофану - стр. 49
– Алексей Ефимович… Я перепишу…
– Все, все, Бубенцов! Проехали, закрыли тему. У тебя тройка по годовой контрольной, так что электронная система пятерку в году тебе не выставит. Ничем не могу помочь. Переписывать некогда. Три дня до конца учебного года, ты смеешься?
– Алексей Ефимович…
– Сядь, не отсвечивай.
Митя поймал взгляд Тоси. Что-то в нем было такое… Не жалость, не сочувствие, не понимание… Вообще что-то не относящееся к физике… Он отвернулся. Вот черт! Как теперь быть с концертом? Отец никуда его не пустит. Пойдет в школу разбираться с физиком, настоит на переписывании, потом посадит Митю дома, будет объяснять ему, зачем мужику точные науки, заставлять учить формулы, решать задачи, будет пороть… Ну, в общем…
После урока Митя подошел к физику, дождался, пока все уйдут. Он видел за дверью черно-зеленые волосы Тоси, она маячила под дверью, но не заходила. Митя слышал и низкий хохоток Деряева. Ждут его друзья, поддерживают его, приятно. Там же крутился и Артюхин, он слышал и его смех, визгливый, как у девчонки. Даром, что усы у первого выросли.
– Алексей Ефимович…
– Все, все, Бубенцов! В следующем году отыграешься. Сейчас – фол. Все, пока.
Почему физик его не любит? Вообще, кажется, его недолюбливают мужчины-учителя. Что физкультурник, хотя Митя отжимается больше всех, бегает быстро, не пропускает физкультуру, не курит в раздевалке в маленькое зарешеченное окошко, что информатики, оба, иронизируют над его аккуратностью и исполнительностью. Может, ему это только кажется, просто симпатия мужчин выражается по-другому? Вот и физик сейчас. Ведь смотрит на него с явной симпатией, а прогоняет. Ждет, наверно, чтобы Митя проявил настойчивость.
– Алексей Ефимович, я хочу исправить тройку. Я… мне… В общем, мне нужна пятерка в году.
– Слушай, Бубенцов… – Физик взглянул на дверь, в которую просовывалась голова Тоси. – Торчкова, дверь закрой и подальше от нее отойди!
– Надо-олго, Алексей Ефи-имович? – засмеялась Тося.
– Месяца на три, Торчкова! А лучше вообще больше не приходи! А ты, Бубенцов, попробуй себя в чем-нибудь другом. Мить, скажи мне, – физик понизил голос, потому что закрытая было дверь снова стала потихоньку приоткрываться, – тебя что, дома бьют? Ну что тебе так дались эти оценки? Никто в десятом классе уже так не кипишует, ну что ты, а? Унижаешься…
– Я – не унижаюсь, – твердо ответил Митя. – Просто мне нужна физика.
– Ясно. Хорошо, в следующем году старайся тогда. Ты куда думаешь поступать?
– В консерваторию, – не задумываясь, ответил Митя. – Или, если не получится, в Мерзляковку.
– А это что за зверь? – усмехнулся физик. Да, не напрасно он думал, что мальчик немного не от мира сего. Идет в консерваторию, а так переживает о физике.
– Это училище при консерватории. Но я думаю, что меня сразу в консерваторию примут. У меня… способности, – скромно добавил Митя. – Батя так говорит.
– Батя… Да, я, кажется, помню твоего отца. Представительный такой мужчина. Он художник, кажется, да, у тебя?
– Скульптор, – с гордостью ответил Митя.
– Хорошо. Ладно, Бубенцов. Если уж так ты рвешься… Даю тебе последний шанс. Переписывай, но прямо сегодня, после восьмого урока приходи.
– Спасибо, Алексей Ефимович, – сердечно поблагодарил Митя.
Вот, значит, он умеет с людьми договариваться. Забыл улыбнуться! Он вернулся, улыбнулся, поймал в ответ удивленный взгляд физика. Вышел в коридор, там по-прежнему стояла вся его компания.