Страсть в наследство - стр. 16
А если он не любимый?
Меня ещё немного настораживает другое. Из всего нашего общения с Русланом, как он себя ведёт, как он отвечает, точнее, не отвечает на конкретно поставленный вопрос, у меня создалось такое впечатление, что он меня... недолюбливает. Вот только я не понимаю, почему и за что?
Хотя...
Это очень похоже на ревность. Первое определение всего его поведения, которое пришло мне в голову... Я чувствую, он ревнует... своего брата? Ко мне? Так выражается у этого человека братская любовь?
Конечно, ее не сравнить с другой любовью, например, к мужу или жене. Это совсем разное, и я понимаю – братская сильней, потому что она никогда не пройдет. Она есть всегда. Ведь нет никого ближе брата или сестры. Одна кровь, общая история... Не знаю, что или кто может ее разрушить.
Не я... Мне это зачем?
Так дело в ревности или действительно Руслан сказал правду, и мы с ним просто мало общались? Нет у меня причин доверять этому Руслану. Но и нет причин не доверять.
Он не знает меня, я не знаю его. Логично? Да!
Но и у этого, наверное, есть причина? Жить в одном доме и не общаться – это странно. Для меня, во всяком случае.
Дом, кстати, очень красивый. И большой. Из гаража мы попадаем в просторный холл, который плавно перетекает в гостевую комнату. Большой стол, по краям стулья с резными спинками, стеклянная дверь мансарды, занавески слегка колышутся от приоткрытого окна. Напротив меня камин, над ним – картина, милый пейзаж с розами. Мне нравится. Мне даже это как будто знакомо... И уютно.
– Кто ещё здесь живёт? – спрашиваю я. Громко. Потому что стою довольно далеко от Руслана, обнимая себя за плечи. Мне так комфортно, хотя я понимаю этот жест – словно я защищаюсь. При этом осознаю – защищаться здесь мне не от кого.
Руслан наливает у камина в пузатый бокал янтарную жидкость из бутылки с красной этикеткой. Оборачивается, смотрит с прищуром.
– Не считая работников, живём мы здесь втроём, – отвечает он и делает глоток, от которого хмурится. – А раньше с нами жил ещё и наш отец.
– А где он сейчас?
– Умер, в этом году, – отвечает, делая ещё один глоток. – Первого мая.
В груди так колет. Очень больно и натянуто тонкой стрункой. Она звенит, вызывая вибрации во всем теле.
– Меня нашли в этот день... – признаюсь я. – Жаль, что я не была рядом с мужем в такой трудный момент, – ловлю взгляд Руслана, смотрит он исподлобья, настороженно, и под этим взглядом я раскаянно повторяю: – Мне, правда, жаль.
Руслан фыркает.
– Ты же не виновата... – произносит он. Но так, что я вдруг неожиданно чувствую – виновата! Только в чем? Меня не было тогда, я не помню...
Хочу подойти к брату мужа, но не решаюсь сделать и шага. Отвожу взгляд и тихо задаю вопрос:
– Как он умер?
– Сердечный приступ. У него было больное сердце.
– А ваша мама? – спрашиваю я аккуратно.
– Наша мама тоже умерла, давно, – отвечает Руслан.
Мне тоскливо за братьев. Однако у них есть близкий человек, родной. У меня нет. А если и были, я об этом не знаю и не знала. Ведь Руслан сказал, что я из детдома.
Решаю перевести тему:
– А как мы с Ромой познакомились?
– Про это лучше спросить у Ромы.
Такой ответ не удивил. Руслан старательно не отвечает на вопросы по поводу нас с мужем. И мне лишний раз кажется, что что-то здесь не так.